Ограбление на площади Норрмальмсторг. Почему заложники встали на сторону рецидивистов и как родился «стокгольмский синдром»?
«Я очень разочарована. Думаю, вы там сидите и играете нашими жизнями. Я полностью доверяю Кларку и грабителю. Я не в отчаянии. Они ничего нам не сделали», — эти неприятные слова 23-летняя Кристин Энмарк, работавшая стенографисткой в отделении Sveriges Kreditbank на стокгольмской площади Норрмальмсторг, сказала в телефонном разговоре не с кем-нибудь, а с премьер-министром Швеции Улофом Пальме. Звонок был сделан в разгар шестидневной осады банка, где двое грабителей, у которых уже были многочисленные проблемы с законом, удерживали четырех заложников. Их странное, труднообъяснимое и даже парадоксальное поведение во время этих событий стало поводом для многочисленных психологических исследований, результатом которых было рождение популярного термина «стокгольмский синдром». Однако на самом деле ни с ограблением, ни с последующим изучением действий жертв все не так просто.
«Вечеринка только начинается»
Эта история случилась ровно полвека назад, но все главные ее герои живы и сейчас, что говорит и об их молодости в те дни, когда они стали самыми обсуждаемыми людьми в стране, и о неплохой средней продолжительности жизни в ней. В четверг, 23 августа 1973 года, в дверях Kreditbank, расположенного на площади Норрмальмсторг в респектабельном районе Стокгольма, появился посетитель, которого, очевидно, там не слишком ждали. Молодой человек в парике и очках был вооружен автоматом, при себе у него также имелся нож, радиоприемник, несколько мотков веревки и взрывчатка. Сделав пару предупредительных выстрелов в воздух, он оповестил с нарочитым американским акцентом:
«Вечеринка только начинается».
Судя по этим словам, грабитель не рассчитывал оперативно справиться со своей задачей, а был готов, что попытка незаконного изъятия денежных средств из их хранилища растянется на некоторое время. Так и случилось. Персонал успел включить сигнал тревоги. Полиция прибыла на место происшествия быстро и убедилась, что церемониться с ней преступник был не намерен. Зашедшего в здание Ингемара Варпфельдта тот немедленно ранил в руку, а его напарника заставил сесть на стул и спеть песню, после чего выгнал обоих на улицу. Их коллеги уже не решались повторять этот опыт, ведь парень вел себя слишком странно.
Далеко не сразу силовики установили, кого скрывали парик и очки. Им оказался 32-летний Ян-Эрик Ульссон, с которым они, впрочем, уже были знакомы. Ранее мужчина отбывал в тюрьме 3-летний срок за кражу в особо крупном размере, но за хорошее поведение в начале августа 1973-го был отпущен во временный «отпуск». Да, в Швеции, где преступность была низкой, подобный опыт практиковался, и в данном случае расчет на исправление осужденного не оправдался.
Возвращаться назад в тюрьму Ульссон не собирался.
Вместо этого он где-то раздобыл автомат и задумал нападение на банк. Он решил не забирать имевшуюся в отделении наличку, отпустить посетителей, взяв в заложники лишь четырех работников Kreditbank: трех девушек (Кристину Энмарк, Элизабет Ульдгрен и Биргитту Лундблад) и одного парня (Свена Сафстрёма). Связав им руки и ноги захваченной с собой веревкой, он затащил их в банковское хранилище, после чего выдвинул полицейским переговорщикам свои требования: 3 миллиона шведских крон (около $710 тысяч на то время, $3,4 миллиона сейчас), два пистолета, два пуленепробиваемых жилета и автомашину Ford Mustang. Помимо этого (и данный факт был весьма необычным), Ульссон потребовал освободить из тюрьмы и доставить в банк Кларка Улоффсона.
26-летний Кларк Улоффсон к тому времени был одним из самых известных шведских преступников. Несмотря на свой достаточно юный возраст, он уже неоднократно становился героем уголовных сводок в местных газетах. Начинал молодой человек с проникновения в личную усадьбу многолетнего шведского премьера Таге Эрландера и воровства у того овощей из парника, но к 1973 году на его счету были кражи, грабежи, нападения на полицейских и покушения на убийства, а также пара успешных побегов из тюрем, что, впрочем, в Швеции было не такой уж сложной задачей.
Ульссон познакомился с Улоффсоном в тюрьме и, по всей видимости, восхищался его успешной «карьерой».
Будучи очевидно неопытным грабителем, он и потребовал к себе куда более искушенного «коллегу» в надежде сделать его своим сообщником. Все требования Ульссона были выполнены, включая и доставку рецидивиста. Далее переговоры зашли в тупик, потому что преступник требовал дать ему уйти вместе с заложниками, а полиция категорически отказывалась его с ними отпускать.
Шестидневная осада
В течение следующих шести дней, которые Ульссон и Улоффсон провели в банковском хранилище вместе с четырьмя банковскими работниками, родился «стокгольмский синдром». По воспоминаниям заложников, до прибытия Улоффсона грабитель вел себя очень нервно, постоянно угрожая им насилием, однако все изменилось с появлением товарища. Кристина Энмарк в 2017 году призналась:
«Мы были очень рады, что привезли Кларка, потому что ситуация стала совершенно иной. Он утешал меня, держал меня за руку. Он сказал: „Я позабочусь о том, чтобы Ян не причинил тебе вреда“».
Полиция и спецподразделения, окружившие в банк, параллельно решали, как выйти из патовой ситуации. Личность инициатора ограбления они так и не установили, ведь тот считался исправившимся и находился в отпуске. Вместо этого они, перебрав возможные кандидатуры на роль преступника, пришли к выводу, что им являлся некий Кай Ханссон, самый известный в Швеции конца 1960—70-х банковский грабитель. Подумав, что на поведение захватчика положительно повлияет встреча с родственниками, руководители операции подослали в банк его 16-летнего брата. Его Ульссон, конечно, не знал и поэтому дважды выстрелил в его направлении. Это окончательно убедило заложников в некомпетентности тех людей, которые должны их освободить.
Именно после такой неудачи и состоялся телефонный разговор Кристины Энмарк и Улофа Пальме. Помимо прочего, девушка заявила шведскому руководителю, что она опасается гибели заложников в результате возможной операции по их освобождению, призвала выполнить последнее требование Ульссона и дать захватчикам уехать вместе, выразив уверенность, что в таком случае пленникам ничего не грозит.
К этому времени запертые в хранилище заложники начали питать к захватчику и его товарищу нечто похожее на симпатию.
По крайней мере, именно так выглядели их отношения со стороны. Они начали называть друг друга по имени, полицейский врач, прибывший в банк для их осмотра, отметил, что все три девушки и Свен Сафстрём вовсе не боятся преступников, а, наоборот, ведут себя с ними расслабленно, зато к нему относятся враждебно. Кристине Энмарк Ян Ульссон отдал свой пиджак, когда в первые минуты ту била нервная дрожь, а Элизабет Ульдгрен, страдавшую в хранилище от клаустрофобии, он выпускал в основной зал банка прогуляться, правда, предварительно привязав к ее ноге длинную веревку.
К четвертому дню осады у полиции, наконец, родился план действий. Для начала они проникли внутрь и снаружи заперли всю группу в хранилище. И преступникам, и заложникам стало очевидно, что выпускать их не собираются, а, наоборот, силовики склоняются к освобождению штурмом. Заложники еще больше уверились в том, что полиции наплевать на их жизни. Предположение о подготовке операции переросло в убежденность в воскресенье, 26 августа, когда все находившиеся внутри хранилища услышали звуки дрелей.
Это было действительно весьма нетипичное ограбление.
Спецподразделения не скрывали своих намерений, преступники прекрасно понимали, что происходит. Просьб остановиться от заложников к полиции там не замечали. 28 августа 1973 года через отверстия, проделанные в потолке хранилища, был распылен слезоточивый газ, после чего и Ульссон, и Улоффсон решили добровольно сдаться. Выходить первыми пленники отказались, утверждая, что оставшихся в здании грабителей непременно сразу же застрелят. В итоге все вышли из банка одновременно, предварительно обнявшись и пожав друг другу руки. Кристин Энмарк, уже сидя на носилках по дороге к карете скорой помощи, демонстративно прокричала: «Кларк, еще увидимся!»
Синдром или нет?
Ограбление на площади Норрмальмсторг стало первым в Швеции преступлением, получившим максимальное внимание прессы. Все шесть дней оно не только было на первых полосах газет, но и освещалось фактически в прямом эфире на телевидении. Вся страна следила за происходящим в Стокгольме. В СМИ поступали многочисленные предложения от публики по разрешению ситуации, включая самые безумные. Например, кто-то выдвинул идею запустить в банк рой разозленных пчел, чтобы с их помощью выгнать грабителей на улицу.
Естественно, оригинальное, не поддающееся рациональному объяснению поведение заложников лишь усугубило общественный интерес.
На этом фоне психолог-криминалист Нильс Бейерот, консультировавший полицию в этом деле, выдвинул теорию о том, что заложники страдали от состояния, названного им «норрмальмсторгским синдромом». В следующем, 1974 году, после того как похищенная в США леворадикальными боевиками Патти Херст, внучка американского миллиардера, присоединилась к своим похитителям и приняла участие в ограблении банка, про случай в шведской столице вспомнили, и «норрмальмсторгский синдром» трансформировался в «стокгольмский синдром», став со временем общеизвестным психологическим термином, популярным даже в среде неспециалистов.
Со стороны парадоксальная симпатия, возникшая у пленников к своим похитителям, выглядела очевидной. Даже после освобождения заложники отказывались давать против преступников показания и свидетельствовать в суде, наоборот их защищая. Однако при этом сами жертвы Ульссона и Улоффсона отказывались признавать себя пострадавшими от новомодного «синдрома» и тогда, отказываются от этого они и сейчас, когда термин уже получил широчайшее употребление.
Главной его жертвой называют Кристину Энмарк, активнее всего выступавшую в поддержку похитителей.
Сама женщина категорически против навешанного на нее ярлыка. Она — и очень логично — утверждает, что ни разу даже не встречалась с изобретателем термина Нильсом Бейеротом, что диагноз ей поставили на расстоянии, заочно, без детального разбора ее состояния. Она уверена, что делала лишь все необходимое для выживания, пусть это и смотрелось со стороны странно. По словам Энмарк, все действия полиции заставили ее сомневаться, что жизни заложников являются для нее главной ценностью. Вместо этого заложники видели рискованные поступки, которые могли привести к трагическим последствиям, если бы грабители действительно были готовы на насилие.
«Идеальная заложница — это женщина, которая держит рот на замке и думает, что полиция ее защитит, — заявила Энмарк много лет спустя после ограбления. — А когда появляется кто-то вроде меня, кто говорит обратное? Надо лишь назвать это нездоровым, безумным, вместо того, чтобы анализировать то, что делала полиция».
Некоторые психологи с ней согласны.
Они подчеркивают, что Нильс Бейерот сделал свое предположение о проявлении синдрома исключительно с точки зрения стороннего наблюдателя, без каких-либо диагностических критериев, без каких-либо исследований, по-своему интерпретировав поведение заложников, казавшееся тем наиболее оптимальным с точки зрения выживания.
Сам Ян-Эрик Ульссон поддерживает правоту Кристины Энмарк. Спустя год после нападения на банк он заявил, что установившиеся между ним и пленниками отношения не позволили бы ему причинить им какой-то вред, то есть в данном случае заложники выбрали правильную тактику. Это, впрочем, не отменяет того факта, что при других обстоятельствах, с иными действующими лицами развитие событий могло быть иным и закончиться вовсе не так благополучно.
Ульссон получил за ограбление десять лет.
Его освободили досрочно в начале 1980-х годов, после чего он женился и 1996 году уехал в Таиланд, где управлял собственным супермаркетом. В 2013-м грабитель с Норрмальмсторга вернулся в Швецию, поселился в родном Хельсингборге, открыв там автомастерскую. Преступлений он больше не совершал и сейчас находится на пенсии. У его соратника Кларка Улоффсона все сложилось не так благополучно. За события в банке срока ему не дали, но он все равно продолжил свою преступную карьеру, в конце концов став крупным наркодилером, примерно половину своей жизни проведя за решеткой. В очередной раз он освободился в 2018 году, и с тех пор о нем ничего не слышно.
Кристина Энмарк же ни о чем не жалеет: «Полвека спустя я чувствую, что не сделала ничего плохого. Я сделала ровно то, что должна была сделать. Я горжусь собой».
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by