Идею стритфуд-фестиваля наш собеседник вынашивал где-то с 2014 года. Вдохновил фестиваль уличной еды в Киеве — понравилась сама концепция, выстроенная вокруг гастрономии. Обычно мероприятия организовывались по принципу «всего по чуть-чуть», а такой подход выглядел свежо и контрастно. Егор вспоминает, что в то время и уличную еду белорусы воспринимали иначе: как что-то вынужденное, когда ты голоден, а возможности нормально поесть нет. Им хотелось сделать в Минске гастрономический фестиваль — и в 2015 году это удалось: Vulitsa Ezha в первый раз провели в парке Челюскинцев — получается, через забор от места, которое позже станет постоянной площадкой. В те первые фестивальные выходные шел дождь и бизнес-перспективы выглядели туманными, но пару тысяч гостей собралось и в целом ивент «зашел».

К этому бизнесу Егор пришел с некоторым бэкграундом в организации мероприятий.

— Я работал в гостинице и занимался ивент-частью как менеджер, но те мероприятия были в закрытом помещении, ограничены по времени и количеству гостей. Какой-то опыт был, но скорее понимание того, как все должно проходить. Например, опыта работы с фуд-кортом до первой Vulitsa Ezha не было.

Практический опыт, по словам Егора, накапливался в формате «набить шишки» и оказался более ценным, чем любая теория. Например, ошибкой стало решение проводить фестиваль поздней осенью: выше вероятность плохой погоды, а она сильно влияет на то, сколько людей придет отдыхать под открытым небом.

— К счастью, за всю историю фестиваля у нас не так много было дождливых дней. Но в июле этого года случился апокалипсис: суббота была отличная, а в воскресенье весь день шел дождь, людей было крайне мало — всем, кто дошел, можно было пожать руку. Правда, по гостям мы все равно получили привычную цифру в 10—12 тыс. А сколько бы было, если бы не дождь во второй день?

С течением времени фестиваль еды эволюционировал в большой городской пикник. Разница — в наполнении: в первом случае упор идет на гастрономию, а во втором варианте соединено все вместе (еда, музыка, активности).

— Если раньше мы уделяли большое внимание музыкальной части, старались привозить достаточно популярных и интересных артистов, то сейчас пришли к тому, что музыка на мероприятии важна, но мы не музыкальный фестиваль, и нам не так важно привозить большого артиста, люди приходят к нам не столько ради музыки.

Егор рассказывает, что самым дорогим исполнителем за всю историю фестиваля стал Найк Борзов в 2018 году — стоил порядка $10 тыс. Но самым удачным по соотношению цены и качества был Валентин Стрыкало в том же 2018-м и Cream Sodа год спустя.

По словам Егора, с переездом на площадку в Ботаническом саду в 2019 году им удалось создать нужную атмосферу, которая выделяет пикник на фоне других мероприятий и привлекает гостей.

— Эта площадка по-прежнему остается наиболее подходящей для нас в Минске. Для такого формата мероприятия есть требования: хорошая транспортная доступность (в идеале — центр города), много зелени, наличие своей инфраструктуры, в том числе стационарных туалетов, скамеек, деревьев. Все можно выстроить с нуля, но ничто не заменит уже имеющейся инфраструктуры. Все на фестивале строится за три дня монтажа и два дня демонтажа.

— Что делать с редкими растениями, если их сломают?

— Вероятность того, что редкое растение сломают на фестивале Vulitsa Ezha, мала, потому что он проходит шесть дней в году, а Ботанический сад работает круглый год. Более того, мы взаимодействуем в плане того, как обустраивается локация. Мы тоже заинтересованы в том, чтобы не повредили ни растения, ни деревья, никто ничего не сломал и не вынес (хотя уносят цветы и растения из Ботанического сада не наши гости), но в целом это периодическая история. Также стоит учитывать аудиторию мероприятия: мы очень любим нашу за то, что она культурная, точно знает, чего нельзя делать. Понимает: если мы в гостях — а мы все в гостях у Ботанического сада, — то надо вести себя подобающе.

За все время, что мы проводим мероприятия, ни гости, ни подрядчики не сломали там ни одного дерева. Единственное, что произошло, — это кто-то украл поливочный шланг. Мы компенсировали его стоимость, все остались довольны. Больше всего урон Ботаническому саду наносит погода: когда был сильный ливень, в дни демонтажа упало несколько деревьев — они ничего не повредили, но сильно осложнили демонтаж. Наши гости могут вытоптать газон, но трава в любом случает отрастет, что мы наблюдаем каждый год, а позитивные эмоции останутся. В конце сезона мы всегда помогаем Ботаническому саду, закупаем новую траву; были годы, когда дарили саженцы.

«Мы не лезем в карман к участникам фуд-корта»

На вопрос о том, были ли когда-нибудь у фестиваля хейтеры, Егор Рытвинский отвечает, что раньше из постоянных гостей Ботанического сада кто-то высказывал недовольство вроде «Мы пришли посмотреть на растения, а тут куча людей и какие-то мероприятия». Но, по его мнению, это естественный ход вещей, если площадка заинтересована в том, чтобы развиваться и быть местом для ивентов.

— Это, конечно же, и доход для локации — значительная сумма. Поэтому иногда бывают какие-то неудобства, приходится в чем-то идти на компромиссы. Говорить, что мы как-то уродуем прекрасный облик Ботанического сада, не совсем справедливо и даже не совсем здраво. Мы переживаем за тех, кому доставляем неудобство, но делаем мероприятие для тех, кто разделяет нашу любовь к хорошему качественному отдыху.

Собрать культурную публику удалось примерно так: не звать дэт-метал-группы — тем, кто любит слэмиться, становится неинтересно; иметь под рукой большое число туалетов — это спасает мероприятие от последствий, которые обычно бывают на опен-эйрах с активной продажей напитков; подобрать активности так, чтобы они привлекли людей с близкими ценностями.

— Самый простой сдерживающий фактор для нежелательных гостей — это платный вход. Изначально мы сталкивались с мнением «Почему мы платим и за вход, и за еду?», но плата за вход — это прежде всего плата за комфорт гостей. Ты не переживаешь, что рядом будет сидеть деклассированный элемент, не волнуешься за сохранность своих вещей, потому что на площадке есть охрана — эта служба у нас действительно большая. Фестиваль — это коммерческий проект, источник дохода для нас как организаторов, а гостям платный вход обеспечивает, кроме прочего, качественную инфраструктуру и уровень мероприятия.

Егор говорит, что люди, которые не понимают ценность фестиваля и причины платного входа, скорее не их целевая аудитория. И таких с каждым годом или становится меньше, или организаторы просто меньше обращают на них внимание.

— Есть ли финансовая возможность сделать еду на фестивале для людей дешевле? Если нет, то от чего бы для этого пришлось отказаться?

— Стоит понимать, что фуд-корт — это коммерческая история для участников. Они на фестивале зарабатывают, и мы не вправе их в этом ограничивать, мы не регламентируем максимальные цены. Мы не лезем в карман к участникам фуд-корта, рестораторам, гастроэнтузиастам, которые готовят на ивенте, потому что, во-первых, не имеем на это морального права, а во-вторых, полагаем, что лучший регулятор — это гость. Если ты хочешь продавать бургер по 50 рублей, можешь поставить такую цену. Но если в среднем на фестивале он стоит 20 рублей, то никто его у тебя не купит — придется или снижать стоимость, или терпеть убытки, или не участвовать в фестивале. На таких событиях можно ожидать, что где-то будет дороже, где-то дешевле, но в целом это желание самого участника.

Монетизация для точек с едой выглядит так: они платят за участие, а зарабатывают на продажах на фестивале. По словам Егора, общемировая практика такая: еда на фестивале не бывает дешевле, чем в городе, чаще дороже. В последние годы наш собеседник часто бывает на рождественских ярмарках в Европе, например в Вене или Будапеште, и говорит, что там еда бывает даже дороже, чем в городе, ведь у точек на фуд-корте больше издержек: нужно все довезти, может понадобиться больше оборудования.

«Никто не будет работать в минус. Если затраты не окупаются, то для чего все это делать?»

Егор замечает, что за последние годы стало меньше гастроэнтузиастов и экспериментаторов. Факторов для этого много, но в целом игроки рынка сейчас настроены на проверенные работающие схемы и стабильность. Мало кто бросается в омут экспериментов, не просчитывая финмодель, и, по его словам, это ощущается не только в фестивальной индустрии, но и в ресторанной.

Как пережили ковид

Еще одним вызовом этих почти 10 лет для фестиваля стала пандемия. По словам собеседника, для индустрии мероприятий это был особенно сложный период: ивенты предполагают большое количество гостей. Адаптироваться к новым условиям смогли не все игроки.

— Фестивальная индустрия Беларуси потеряла много интересных проектов. Если посмотреть на количество фестивалей в 2019 году и в 2024-м, то станет понятно: качество мероприятий и их разнообразие различаются колоссально, причем не в лучшую сторону. Но мы верим, что лучшие времена еще впереди, когда-нибудь все вернется к тому, что было в 2018—2019 годах.

В 2020-м они пропустили сезон. Егор говорит, что пришлось тяжело: у них было еще несколько других проектов, не связанных с Vulitsa Ezha, в которые много инвестировали. В итоге часть команды сменилась. С теми, кто остался, в 2021 году перезапустили фестиваль. Егор вспоминает, что тогда переживали: как люди воспримут камбэк?

— К нашему удивлению, получили много поддержки. Чувствовалось, что люди устали и истосковались по большим событиям и положительным эмоциям. К тому моменту ограничения по массовым мероприятиям уже были сняты, правда, были дополнительные меры по социальной дистанции — мы все это соблюдали. И с согласования Мингорисполкома провели фестиваль: с исполкомом нужно согласовывать любое мероприятие, без его разрешения мы бы, естественно, ничего провести не смогли.

«У нас на фестивале никогда не будет шаурмы»

По словам Егора, бо́льшая часть гостей — это семейная аудитория, которой всегда интересны детские активности, поэтому детской зоне на Vulitsa Ezha уделяют много внимания. Традиционно в топе популярных держатся и чил-зона, и барная зона. Егор рассказывает, что в последнее время людям полюбились еще и уличный кинотеатр, дизайнерский и фермерский маркеты. Есть и активности от брендов-партнеров: особенно людям «зашли» чипс-машина и кулинарная школа.

— В прошлом году впервые сделали свадебную зону Fast Marriage — тоже классно себя зарекомендовала. Это такая шуточная зона быстрых свадеб, куда можно прийти с партнером, и вас поженят. У нас были звездные регистраторы и блогеры, получилось похоже на репетицию свадьбы. В сентябре, может, начнем еще и разводить гостей — думаю, будет даже более популярно, — смеется организатор.

Из фестивальной еды для гостей популярнее всего классика стритфуда: бургеры, пицца, хот-доги, мясо на гриле, в смокере или на мангале. Гонконгские вафли также стабильно собирают очереди. Сформировать веганскую зону они пытались, хотя со временем поняли, что спрос на вегетарианскую еду у белорусов есть, но не в рамках фестивального стритфуда.

На вопрос «Чего на Vulitsa Ezha не будет никогда?» собеседник дает неожиданный ответ: шаурмы. В команде считают этот фастфуд попсовым. Раньше таким же видели и шашлык, но с ним со временем подружились. Также не планируют задействовать фейерверки и пиротехнику. В анти-вишлист попадают платные активности, помимо фуд-корта и маркетов, и аттракционы формата «Бей грушу», «Силомер»: слишком банально.

«Где-то на четвертый-пятый сезон мы смогли дойти до точки безубыточности»

Егор Рытвинский признается, что бюджет фестиваля стал расти пять-семь лет назад.

— Если мы начинали с бюджетом $10 тыс., то в последние годы пришли к тому, что бюджет увеличился в 5 раз. Сейчас с нынешними ценами и ситуацией на рынке организация одного мероприятия обходится в $50 тыс. Каждый год нам приходится тратить на это все больше денег. Конечно, эти дополнительные издержки мы не перекладываем полностью на гостей. Стараемся сохранять лояльную билетную политику — приходится платить нам и частично партнерам: они платят фестивалю деньги за участие, организовывая партнерские зоны.

По словам Егора, на посещаемость (а значит, и заработок организаторов) влияет погода. Чаще всего люди покупают билеты на месте, принимают решение максимум за пару дней до мероприятия. Даты определяют практически за год до события: календарь на следующий год согласовывают с площадкой и городом максимум в октябре. Перенести ивент из-за погоды невозможно: конкретные даты завязаны на договоренности со многими партнерами и подрядчиками. За всю историю мероприятие переносили дважды — по внешним причинам, не связанным с дождями.

Собеседник рассказывает, что бо́льшая часть расходов фестиваля идет на инфраструктуру. В аренду берут большое количество генераторов электричества, чтобы событие работало автономно. Расход большой — даже не сотни киловатт, а ближе к мегаватту. Аренда, логистика, заправка, подключение — это тоже статьи расходов. Сцена, звук, освещение, все локации, стенды, декор, туалеты — тоже среди трат фестиваля. Туалетов, кстати, дополнительно к «родным» на площадке ставят несколько десятков. Клининг тоже дорогой: площадь большая, на таком событии в день работает более 15 клинеров. Еще два важных пункта расходов: реклама и продвижение, вывоз и переработка мусора.

— Окупаться Vulitsa Ezha стала после третьего года. Где-то на четвертый-пятый сезон мы смогли дойти до точки безубыточности. К этому пришли увеличением числа партнеров, а также ростом стоимости входного билета. Спустя уже 25 фестивалей можем сказать, что мы на верном пути.

Можно сказать, что средняя рентабельность подобных мероприятий — порядка 15%.

— Удается ли вам лично зарабатывать на фестивале айтишную зарплату? Допустим, $2000?

— Думаю, что да. Но фестиваль — это не самый высокорентабельный вид бизнеса, да еще и сверхрискованный. Погода, ограничения, проходящие в эти же даты большие события, интерес гостей, успех или неуспех рекламной кампании — все эти факторы от тебя не зависят, и от них тяжело застраховаться. Ивенты — это не для слабонервных, а скорее для максимально отчаянных людей. Компенсирует ли все эти переживания айтишная зарплата — вопрос риторический.

Егор признается, что самый посещаемый фестиваль был в 2021-м, а вообще, в каждом году всегда самый посещаемый месяц — это июнь.

— В один год из нескольких последних лет к нам пришло более 18 тыс. гостей, даже ближе к 20 тыс. — это суммарно за два дня.

Костяк команды, которая делает фестиваль, — это 10 человек в межсезонье, а в активной летней фазе — 20. Если посчитать еще и подрядчиков, то число сопричастных доходит до сотни.

Ближайший (и последний в этом году) пикник пройдет 31 августа — 1 сентября, недавно стала известна его полная программа. Детский билет стоит 10 рублей для детей от 12 до 18 лет, детям до 12 лет вход бесплатный, взрослый — 20 рублей. Егор с командой уже думают про следующий год: в планах — отметить 10-летие и организовать автобусный тур на фестиваль из областных городов Беларуси — такой уже давно хотят.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by