«Раньше работали и по выходным, а после инсульта жены поняли: нужно отдыхать». Как живет локальный бизнес на уникальных сумках
Ваня, Марина и их 9-летний сын живут в Мозыре. Уже 10 лет пара строит совместное дело: начинали с аксессуаров из дерева, а теперь делают сумки. Фишка в дизайне: боковины — из дерева разных пород, внутри — настоящие цветы в эпоксидной смоле. Бизнес можно назвать успешным: ценник стартует от $200, заказы расписаны на месяцы вперед, а свое дело стало основным источником дохода. Но есть то, что остается за кадром: в конце прошлого года Марина пережила инсульт. На тот момент девушке было всего 33 года. Как это отразилось на бизнесе и чем живет бренд сейчас? Поговорили об этом с создателями Feeling Trees в недрах мастерской.
«Первую сумку делал неделю, сейчас справляюсь за день»
Встречаемся с героями возле небольшого домика, который находится в пяти минутах езды от Мозыря. Ваня рассказывает, что когда-то участок принадлежал его родителям. Какое-то время недвижимость стояла без дела, а теперь здесь находится мастерская семейного бренда Feeling Trees.
— Мой отец всегда говорил: «Ты можешь все», — улыбается Ваня, толкая дверь в дом. — Теперь я понял, что это работает в любом деле, нужен только алгоритм действий. Если делать все правильно, то получится хороший продукт. Ну, и в любой работе стоит добавить щепотку творчества. Если мне в голову придет какая-то идея, я могу встать в два часа ночи и приехать сюда что-то делать.
В большой светлой комнате стоят две швейные машинки и рабочий стол с умеренным творческим хаосом. На стеллажах вдоль окон подсыхают вставки из эпоксидной смолы с цветами внутри — это заготовки для будущих сумок.
— Представьте, что на старте наша мастерская занимала помещение в 7 «квадратов»! Когда мы брали с собой нашего сына Дамира, то сажали его на стул и просили поиграть сидя. А сюда мастерская переехала года три назад.
Марина достает раритет — самую первую сумку бренда. Правда, тогда и название было другим, и идеи делать вставку из эпоксидной смолы, тем более с сухоцветами, не было. Единственное, что роднит с нынешним брендом, — это деревянные боковины. Марина вспоминает, что они еще на старте хотели сделать сумку устойчивой, но тогда банально не понимали, как это возможно исполнить технически. Поэтому включались эксперименты: например, взять более плотную кожу буйвола — по $100 за квадратный метр материала.
— Первую сумку я делал в общей сложности неделю, но это очень много! — смеется Ваня, крутя в руках «первенца». — Сейчас мы параллельно делаем несколько заказов: если боковины залиты, то выкроить кожу, все собрать и сшить я могу за день.
— Наши первые сумки с боковинами из дерева и эпоксидной смолы мы отвезли на маркет в Минск. Ценник на них установили от 130 до 170 рублей: тогда не знали, как оценить нашу работу, а эта стоимость казалась комфортной. Продали сумки в первый день! Поняли, что наша идея людям понравилась. Потом я как-то сидела дома, увидела в вазе сухую лаванду и решила: будет интересно сделать с ней сумку. Так все и началось.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Это было в уже далеком 2016 году. Тогда, уверены герои, аналогов их продукции на белорусском рынке не было. Но идея — это хорошо, а вот где взять деньги на реализацию? Вопрос о стартовом капитале вызывает у Вани улыбку: запаса в несколько тысяч долларов у них с Мариной не было. Разве что в ящике с инструментами лежали личный лобзик и молоток.
Ваня рассказывает, что нужные инструменты у них появлялись постепенно. Например, первые швейные машины купили с рук у швеи, отдав $50 за одну и $25 за вторую (в эквиваленте). Позже купили вариант помощнее, уже за 250 рублей. Когда сумки начали пользоваться популярностью и в ассортименте появилось больше видов кожи, снова вложились в модернизацию. Так в мастерской появилась новая швейная машинка, которая обошлась уже из расчета в $900. На нее удалось заработать с выполненных заказов.
— Наверное, если вы хотите зайти на этот рынок с двух ног, то нужно сразу закупить большой объем кожи, клея, пластика, хорошую швейную машинку и пресс, всякие мелочи, сушеные цветы, качественное дерево…
— Реально уложиться, скажем, в эквивалент $5 тысяч?
— Точно нет. Думаю, даже в десятку не влезешь.
«Хотим, чтобы покупатель понимал: его сумка — уникальна»
Как и на старте бизнеса, Марина и Ваня по-прежнему делают всю основную работу вдвоем. На Ване — подготовительный этап: он рисует и вырезает макет сумки из картона, а затем подбирает цветовую гамму из кожи.
— Лекал нет, все в голове, — сразу говорит Ваня. — Если приходит заказ на новую модель — например, клиент хочет нестандартную форму сумки или заменить какие-то детали, — то включается чистое творчество.
— Самое важное — это техническая возможность реализации запроса покупателя, — подхватывает Марина.
После всех раскроев и вырезки элементов сумки (ремней и ручек) делается дубляж, затем подготавливаются разломы боковин. Тут Ваня мог бы прочитать лекцию о том, как ломаются разные породы дерева. Одна из фишек дизайна — частичное покрытие деревянных частей маслом. Идея в том, чтобы обладательница сумки могла потрогать натуральную структуру дерева.
— Мы всегда даем покупателю максимальную свободу выбора — не только в цвете кожи, но и в древесине для вставки: мореный дуб, карагач, ясень, венге и так далее. Хотим, чтобы покупатель понимал: его сумка — уникальна. Кстати, если с сумкой что-то случается, мы предлагаем вернуть ее для ремонта. Если что-то пошло не так по нашей вине, то меняем все за свой счет. Репутация для нас важнее денег.
На Марине — помощь с раскроем кожи, покраска краев, укладка растений в боковины и согласование с заказчиком. Кстати, часть цветов девушка собирает и сушит самостоятельно, часто в этом ей помогает мама. Если растение «капризничает» по части сушки, то готовые сухоцветы можно найти на маркетплейсах, а еще у местных мастеров.
Хорошую кожу, по словам пары, тоже можно найти, не выезжая из Беларуси. Так, у бренда есть несколько проверенных поставщиков: договорились с Минским кожевенным заводом, еще кого-то нашли в Instagram.
— Понять, насколько кожа качественная, реально только в процессе работы. Можно заказать итальянскую кожу, а потом взять салфетку, протереть — и краска слезет. Как-то мы купили рулон кожи, но при нас его не развернули. В итоге уже дома выяснилось, что она вся в заломах. Удалось отбить стоимость благодаря раскрою на куски, но часть материала мы потеряли, хотя могли бы на нем заработать.
Всегда стараемся использовать максимум: из кусочков шьем кошельки или чехлы. Еще у нас есть специальная корзина с остатками — их мы отдаем знакомому священнику, который работает с детьми, и они вместе создают поделки.
Дизайн сумок Марина и Ваня часто придумывают путем творческого штурма. Бывает, кто-то настаивает на конкретном решении, а другой выступает против. Тогда делают и оценивают результат. Например, так было с темными нитками на светлой коже: Ваня был против, Марина — за. Сделали — и оба поняли, что результат совсем не тот. Пришлось распороть.
— Мы стараемся находить компромисс. Хотя, как нормальная семья, можем попсиховать друг на друга, — смеется Ваня. — Но мне проще уступить: не хочу, чтобы Марина лишний раз переживала.
— После инсульта мама советует мне поменять работу. Говорит, нужно найти место, где я буду меньше переживать, — улыбается девушка.
«Думала, что нужно поспать и все пройдет»
Инсульт у Марины случился в прошлом декабре — на тот момент девушке было всего 33 года. Ваня рассказывает, что за неделю до случившегося они вместе с друзьями катались на тюбингах с горок. В один из съездов по трамплину Марина неудачно запрокинула голову. Но ощутимыми последствия травмы стали спустя несколько дней.
— Сначала было ощущение, будто я застудила левую половину лица, это была постоянная тупая боль. Запись к неврологу была через неделю, я терпела и жила дальше. Затем начались проблемы со зрением: появились белые пятна. Думала, что нужно поспать и все пройдет.
— Утром в тот день Марина разбудила меня и попросила отвезти нашего сына на английский. Дальше жена поехала на занятия по вождению, а я — в мастерскую. Марина всегда присылает мне сообщения с замерами, но в тот раз написала какую-то ерунду. Подумал тогда, что это последствия приема успокоительных и жене нужно отдохнуть. Разве подумаешь сразу о самом плохом? Приезжаю домой, а Марина лежит. На мои вопросы отвечает односложно, но внешне ничего такого не было.
Спустя пару часов Ваня снова подошел к Марине. Обняв девушку, парень почувствовал, как сильно у нее колотится сердце. Проверили на Apple Watch показатели пульса: он зашкаливал.
— Сперва я предложил Марине поиграть в города: мол, мне стало скучно, давай поговорим. Она отказалась. Тогда я начал расспрашивать, по какому маршруту она ездила на вождении. Смотрю на жену и вижу, как у нее опускается уголок губы. Сразу понял, в чем дело: пересмотрел же всего «Доктора Хауса», — с грустной улыбкой Ваня смотрит на Марину. — Выпрыгнул и побежал к соседке — она работает врачом МРТ. Настя пришла, проверила тонус — правая рука практически не отвечала. Вызвали скорую и сказали, что есть подозрение на инсульт.
Марину госпитализировали. По словам девушки, в тот момент она не могла разговаривать и двигать правой рукой. Из первой недели в больнице Марина помнит, как постоянно спала и ела — больше ничего делать было нельзя.
— Самым страшным был момент где-то через полторы недели после случившегося. Я вдруг поняла, что со мной произошло. А ведь это серьезный диагноз, — со слезами говорит девушка.
Сыну Ваня объяснил состояние мамы в общих чертах: заболела, но обязательно восстановится. На две недели мальчика забрали из школы — это время он жил с бабушкой, иногда навещал маму.
Через 14 дней Марину забрали из больницы домой на новогодние праздники: медикаментозное лечение было пройдено. Затем были консультация у невролога в Минске (Ваня говорит, что ему наконец объяснили, что случилось с женой и какую роль могла сыграть травма) и месяцы реабилитации. Больше всего, по словам Марины, она боялась не научиться снова говорить. Так в 33 года девушка пошла на занятия к логопеду.
— Когда я в основном восстановилась, решила поделиться всем на странице нашего бренда. Словарный запас тогда у меня был совсем не такой, как сейчас, — улыбается Марина. — Немногие люди знают, что инсульты очень помолодели. Хотелось объяснить, что это за болезнь и как важно вовремя оказать помощь. Ведь счет идет на часы — в противном случае последствия могут быть очень серьезными.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Еще одна причина рассказать об инсульте — наши обязательства перед заказчиками. Все случилось под Новый год, в разгар праздников. Ваня лично написал всем покупателям, объяснил, что не сможет выполнить заказы в срок. Спасибо каждому, все отнеслись с пониманием. Заказы муж выполнил в одиночку в течение двух месяцев.
«В прошлом году был пик: 27 заказов в месяц!»
Совсем без последствий инсульт для Марины не прошел: стоит ей лечь на кровать, появляются головные боли. Девушка говорит, что причиной может быть нарушенное кровоснабжение. Из других наблюдений — повышенная эмоциональность и опасения из-за скудности словарного запаса. При этом Марина продолжает вести соцсети бренда и общаться с заказчиками.
— Основной страх — это что инсульт случится снова. Никаких активностей типа скатиться с горки в моей жизни больше не будет. Стараюсь больше отдыхать и не езжу вместе с Ваней в мастерскую без большой необходимости. Хотя раньше мы все делали вместе.
Примерно на три месяца после инсульта я пропала из соцсетей и ничего не постила. Видимо, так настроены алгоритмы, и многие до сих пор спрашивают: «А вы уже работаете?» Сейчас объем заказов действительно немного снизился. Но, думаю, причина в изменении алгоритмов TikTok: то, что раньше залетало, теперь не работает. В прошлом году бо́льшая часть заказов приходила именно оттуда: мы отправляли наши сумки в 43 страны!
Соцсети всегда были основным источником заказов. На старте продвигать бренд Марина начала именно в Instagram. Правда, тогда денег на рекламу у начинающего бренда не было — пришлось выкручиваться.
— Я подписывалась на блогеров, изучала контент и оценивала, насколько их ценности созвучны с нашими. Если все было хорошо, то предлагала прислать сумку на обзор. Так мы «раздали» около 30 сумок. И оно того стоило на все сто процентов!
Например, недавно я отправила сумку Татьяне Брухуновой (жена Евгения Петросяна. — Прим. Onlíner) — написала ей сама и предложила. Дальше она выложила пост с отметкой, все окей. А потом выходит статья в каком-то СМИ, где написано, что у Татьяны много дорогой брендовой одежды. Она написала пост и задалась вопросом: почему не сказано, что она поддерживает и локальные бренды? На первом фото этого поста была наша сумка с отметкой аккаунта! После этого к нам пришло даже больше заказов. Наверное, потому, что написано было очень искренне.
Сейчас Ваня и Марина шьют сумки по индивидуальным заказам покупателей. Если есть перерыв, ребята отшивают две-три модели для наличия. С прошлого года бренд — это единственный источник дохода семьи.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
— В последний год мы делаем 10 сумок в месяц, но берем заказы на два месяца вперед. Пиком был прошлый год, когда у нас в месяц было по 27 заказов. Приходилось работать и по выходным. Но после инсульта Марины мы поняли: нужно отдыхать.
По словам пары, сейчас прайс на сумку стартует от $200. В зависимости от пожеланий покупателя можно менять детали: например, по запросу знакомая художница может вручную расписать сумку. А вот такой рюкзак со вставками из мореного дуба обойдется в $700 — тут и само дерево не из дешевых.
Марина называет стоимость сумок комфортной для бренда. Хотя бывает, что в ответ на запрос о ценнике прилетают не самые приятные комментарии: мол, а чего так дорого?
— Кажется, что там сделать эту сумку? Многие считают только затраты на материалы, а ведь мы тратим еще и время, а еще есть амортизация оборудования, налоги. Сейчас мы по-прежнему работаем вдвоем, единственное, что отдали на аутсорс, — это пошив пыльников. Честно, последние месяцы выдались непростыми: появились изменения в законах, которые нужно учитывать, плюс история с инсультом, снижение заказов — в августе у меня случилось что-то вроде панической атаки.
Мы немного просели в доходах, потратили что-то из накопленного — чтобы это исправить, предложили в течение суток взять 10 заказов со скидкой 20%. Такого никогда не делали: по сути, это себестоимость плюс небольшая прибыль. Заказы разобрали очень быстро.
То, что мы делаем, — это не просто сумка из массового производства. Каждый цветок нужно выложить определенным образом, а до этого — найти и правильно засушить. Или дерево — кусок мореного дуба размером с поверхность стола стоит $2000 и выше. Так что если человек видит разницу между массмаркетом и авторской работой, то он понимает, за что платит.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by