Роман родился в Гродно, однако в начале нулевых семья переехала в Лиду. Недалеко от города, в небольшой деревушке он разместил свою мастерскую Rom.Wood, в которой и трудится.

На первый взгляд эти здания выглядят как что-то из классики постсоветского индустриального наследия. Сыроватые кирпичные стены, чуть уставшая крыша и общая атмосфера «жизнь здесь кипела лет 20 назад» создают впечатление, что это скорее ангар или бывший склад, где максимум может храниться что-нибудь вроде запчастей или сельхозинвентаря. Обыденный антураж для тихой периферии.

Но не стоит спешить с выводами: за этими серыми фасадами и запыленными окнами происходит нечто куда более утонченное. Внутри создают столы, которые предназначены для самых роскошных интерьеров. Изделия нашего героя вскоре украсят всевозможные кухни, залы кафе и ресторанов, террасы особняков и дач.

В 21 год уже управлял производством в Москве. А потом его «кинули»

Детство Роме досталось непростое. Отца убили, когда ему было 2 месяца, и мать одна растила двух сыновей. Женщина, тем не менее, не простая — чемпионка Беларуси по биатлону, мотивировала и сыновей интересоваться спортом. Парень серьезно занимался плаванием и получил звание кандидата в мастера спорта. Но одним спортом, как считала мама, не прокормишься.

— Еще в школьные годы в моей жизни появился токарный станок, который остался от дедушки. Думаю, а что мне, молодому дураку, нужно, не скалки же. Так я выточил свою первую бейсбольную биту и понес ее в школу, где появилась куча желающих ее приобрести. Так мы с одноклассниками стали целыми делегациями ездить за 20 километров к дедовскому станку. За год мы выточили порядка 500 бит. Эта была моя первая прибыль, которую я потратил на второй токарный станок.

Сперва заказы поступали от школьников, а позже стали приходить «опасные» любители автомобилей.

— Для автомобилистов мы продавали биты сперва по $30, потом по $50, потом по $70. Помню, как однажды клиент попросил выгравировать на бите фразу Memento mori, но вышла забавная ошибка: «Моментов море». Потом он мне звонит со сходки BMW и говорит: «Вы тут что-то напутали».

Затем Рома с братом обшивали дома блокхаусом, занимались отделкой, устанавливали парилки и имитацию бруса. По его словам, в лучшие времена за две-три недели они могли заработать $2500 на двоих, обшивая около 120 квадратных метров. Конечно, сейчас так легко и просто, как раньше, уже не получится, уверяет парень.

— Поэтому, когда мама сказала, что хорошо бы мне обзавестись профессией, я уже знал, куда буду поступать. Чтобы развивать свои ремесленные навыки, я отправился учиться в Мир на столяра, резчика, станочника, мастера-краснодеревщика. Сразу сказал мастеру, что просиживать тут штаны не собираюсь. Когда другие долотом строгали ручки от лопаты, я уже стоял на фрезере, где нужен четвертый-пятый разряд.

Окончив училище, Рома идет в армию и спустя полтора года решает поехать за знаниями и опытом в Россию. В 21 парень прибывает в Москву, где за полгода становится лучшим мастером мебельного производства и трудится уже в качестве управляющего. В столице соседней страны он проработал год, пока его не «кинули» с зарплатой.

— Так я вернулся в Беларусь — не скажу, что голый-босый. Но пробыл здесь недолго: меня позвали в Санкт-Петербург, на старый картонный завод. Там была компания, которая занималась чисто слэбами, я же внедрял свои технологии по смоле и ее заливке. Так я стал главным технологом производства, проработал где-то два с половиной года. Мы брали очень большие и серьезные заказы, за месяц делали 2500 «квадратов» столов, заработок был хороший. Но в конце концов не совсем красиво повел себя директор, а я, уже набравшись опыта, понял, что хочу свое производство, но дома.

С накопленным опытом и знаниями навороченные станки уже особо и не нужны. Первые столы Рома делал болгаркой, шуруповертом и фрезером. Сарафанное радио завещало очень быстро, и мастер полностью погряз в работе.

— Мастерская была ну просто в ужаснейшем состоянии. У родителей было небольшое производство в Гончарах, там комната 3×4 метра. Это была моя первая мастерская, где я трудился, пока предприятие не обанкротилось.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от МЕБЕЛЬ СТОЛЫ СЛЭБЫ ЛЕСТНИЦЫ (@rom.wood)

Не только сварка-болгарка, а серьезное производство

Теперь же у него в собственности внушительное количество станков, которые располагаются на площади 1200 «квадратов». Тут у него и склад, и цех, и заливочная, и даже небольшая комната отдыха. Вместе с 27-летним парнем трудятся два мастера-помощника.

— Станочная база — два фуганка, рейсмусовый станок, токарный станок, ручной фрезер, два форматно-раскроечных станка. Тут не только столы. Хочешь — стулья, хочешь — лестницы, любую утварь из дерева можно выпилить. Я понимаю, что если перестанут столешницы покупать, то я спущусь до табуреток, поставлю за станки ребят, мы сделаем их и будем реализовывать на маркетплейсах. Больших денег, может, и не заработаю, но хотя бы смогу работать в ноль.

В месяц расходы у Ромы составляют порядка 3500 рублей. Говорит, что закупается впрок, так как цены постоянно растут. К расходникам он относит лаки, герметики, шлифовальные диски — в общем, все, что может пригодиться для создания стола. Часть прибыли регулярно инвестирует в производство.

— Мы делаем порядка 50—70 столешниц в месяц. Сарафанное радио работает давно, мы не нуждаемся в рекламе, таргете, клиентов всегда достаточно много. До Нового года полностью в заказах. В отличие от гаражных мастеров, у нас очень широкий рынок сбыта. Если там ребята делают $500 за «квадрат», то у нас он стоит от $1000. Потому что ну не может качественная вещь стоить $500, это стоимость расходников. И если у какого-то мастера столы завтра будут стоить $300 и мне скажут, что у меня дорого, я отвечу: берите там, где по $300. Потому что вы не знаете, будет ли ваш стол жив через полгода-год, а я в своих изделиях уверен. Даже если что-то случится, мы проведем гарантийное обслуживание за свой счет.

В основном у Ромы заказывают мебель состоявшиеся взрослые люди: хозяева заводов-пароходов, которые имеют по два-три жилья. Мебель берут на дачи, в дома и квартиры. Также парень берется за оптовые заказы от ресторанов и кафе.

— Я бы вышел на рынок Дубая, потому что наслышан, как каждые два года там меняются дизайн-проекты в апартаментах. Представьте, что к вам пришла гостиница, в ней 200 номеров, и в каждом из них полки, столы, шкафы. Это интереснее, и я бы тогда не стоял и сам пилил, а нанял людей, делегировал и больше занимался эксклюзивами.

Я до сих пор удивляюсь тому, как много в Беларуси людей, которые могут позволить себе такого рода изделия.

Почему я не открываю шоурум? Потому что он никому не нужен. Здесь даже с работой только под заказ объемов хватает — что мне даст шоурум, кроме трат на аренду, зарплаты и логистику? К тому же я видел, как ведут себя люди в шоурумах в той же Москве: то цвет не тот, то высота.

«То, что эпоксидка выделяет ядовитый газ, клиентам не говорят»

Если опускать этапы согласования и логистики, то стол из смолы делается так: слэб дерева обрабатывается до нужных размеров, чтобы везде было гладко. Выстраиваются бортики, куда заливается акриловый полимер. Никаких пузырей, никаких «косяков» — заливка должна быть идеальной. Каждый слой сохнет 8—12 часов. Когда все застынет, стол отшлифовывают до блеска, если надо, крепят ножки.

— Мы не работаем с эпоксидной смолой, только с акриловым полимером. Он не желтеет, не тускнеет, не отслаивается, он надежнее и прочнее смолы. Еще эпоксидка около полугода выделяет стирол (ядовитый газ), и клиент об этом не знает и не подозревает. У акрилового же полимера срок полной полимеризации — 8—12 часов. То есть за это время у тебя получается готовый пластик.

— Почему тогда все с ним не работают, раз он такой хороший?

— Потому что он дорогой: €18 за килограмм против €5 за кило смолы. Тут и подготовка другая, и технология, но качество на выходе выше. Если мы будем оценивать визуал, то да, спорить не буду, столы будут одинаковые.

На эту столешницу ушло около 20 килограммов полимера — только на материал потратили €360, и это без учета работы, опалубки, расходников и собственно дерева.

— Ведем график залива, фиксируем время и количество смолы, чтобы точно знать, сколько уходит на каждый стол. Вот в этом и проблема: цену стола сложно точно рассчитать заранее. Часто смолы уходит больше, чем планировали, и цена растет. Удешевлять, разбавляя всякой ерундой, я не собираюсь, поэтому спорим с заказчиками из-за этого. Иногда на одну столешницу уходит и 100 килограммов — тогда смола стоит дороже, чем само дерево.

Самые большие деньги в этой сфере делают именно производители смолы.

По словам Романа, рынок завален однотипными столами а-ля «две палки и смола по центру». Чтобы изделие выглядело стильно, нестандартно и притягивало взгляды, нужно постараться.

— Настоящий заработок — только на эксклюзиве. Например, у нас сейчас есть слэб капового клена. Только заготовка такой древесины стоит $1150. Приезжает она сырая, затем сохнет 90 дней (по миллиметру в день) и проходит термообработку. Это разрушает клеточную структуру, чтобы древесину не вело от влаги. Мы сушим и термируем дерево сами, в Гродно.

Почему это важно? Потому что в современных домах с теплыми полами воздух идет снизу вверх. Если дерево не высушено и не термировано, столешницу выгибает параболой. А с учетом стоимости материалов ты попадаешь на большие деньги.

Чаще в мастерской работают с ясенем, карагачом и вязом. А вот дуб тут не любят, и, кажется, не просто так.

— Порезы в этом деле неизбежны. У станка надо быть здесь и сейчас, без всяких мечтаний и фантазий. Перчатки во время работы за станком под запретом: если пила зацепит ткань, она потянет за собой, и вместо одного пальца вы потеряете три. Лучше занозы, чем ампутация. Все столяры это знают, но многие забывают.

Дуб — самый опасный материал для дыхательных путей. Работая с ним, долго не протянешь: частицы оседают в легких и не выводятся. К тому же он и сушится долго. Лучше не связываться, в общем.

— Не скучаешь по найму?

— Нет, рассматриваю только работу на себя. Даже за хорошую зарплату не представляю, чтобы работал где-то. Тот возраст, когда можно было пойти на производство главным технологом или управленцем и строить чужую мечту, прошел. Партнеров тоже не ищу.

Мой бизнес точно не про деньги. Да и какой я бизнесмен, если сам за станком стою? Я просто люблю это дело и живу им. Если бы я думал только о заработке, никогда бы не занялся столяркой. Знаете, в моем окружении есть много людей с собственным заводами. Ты смотришь на их мощности, станки и думаешь: вот к этому надо стремиться. А потом они говорят: «Ромка, ты самый счастливый человек, потому что нам, когда работы нет, нужно полусотне сотрудников платить зарплату, а ты палку болгаркой строганул и отдал». И тут мышление сразу меняется. Ты думаешь о масштабировании, но видишь этих директоров, у которых нет времени на жизнь, и пытаешься нащупать баланс.

— А у тебя есть время на жизнь?

— Пока нет, но я точно знаю, что добьюсь своего. У меня не было того времени, как у сверстников, когда они ходили по клубам, гуляли или в компы играли. Мне это не нужно, не интересно. Темпы хорошие: мне 27 — к этому возрасту моя мастерская стоит как две хорошие квартиры в Минске.

— Как долго эта тема со столами еще будет актуальна?

— Года три, и все. Эксклюзив, конечно, будет жить, но массовости уже не будет. В Москве рынок перенасыщен, люди уже хотят что-то с металлом, заливать его: стили ведь меняются не только в одежде. Честно скажу, я устал от этих столов. Шесть лет ими занимаюсь — надо что-то менять. Мы уже делаем настенные панно, тумбы, двери, лестницы. Станки позволяют делать все что угодно. Летом, например, делаем террасы. Я бы вообще в строительный бизнес пошел и занялся каркасными банями. Возможно, скоро к этому и приду.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by