Выиграй модный аэрогриль! Покупай в приложении с доставкой Príme и получай шанс выиграть аэрогриль Roome

---

«Никто не сказал „молодец“»

Это странное чувство — в 30 с лишним лет наконец-то понять, кем ты хочешь быть, и осознать, что для всех вокруг ты сошел с ума. Мой путь к фотографии начался не в 33 года, когда я взяла в руки камеру, а в 14, когда я пришла к родителям и сказала: «Я нашла, где учат на фотографов, я хочу в училище».

Ответ родителей был однозначным: «В училище идут те, у кого нет мозгов». (Простите, это не мои слова.) И все, мечта была заблокирована.

Были математическая гимназия, экономический университет, карьера в банке, три декрета подряд. Я была тем самым «травмированным в детстве трудоголиком», который везде справляется, но внутри чувствует, что это не его.

Переломный момент случился в третьем декрете. Я погрузилась в такую депрессию, что муж однажды сказал мне: «Знаешь, я хочу видеть у тебя счастливые и живые глаза». Эти слова стали тем разрешением, которого я ждала почти 20 лет, и я позволила себе пойти за своей детской мечтой.

В 2011 году я пошла на курсы психологического портрета, снимали там на дорогие ретрокамеры. Но я была рада, это уже какое-то творчество. Мне пришлось осваивать все с азов.

Я отдавала на обучение по $100 в месяц, на это уходили все декретные деньги.

Чтобы практиковаться, я брала камеру у преподавателя и одногруппников. На мою первую профессиональную камеру мы с мужем взяли кредит в размере $3 тыс. В то время для нас это была огромная сумма, гасили ее потом еще несколько лет.

Самое тяжелое для меня было даже не это, а полное непонимание и даже хейт со стороны тех, от кого ждешь поддержки. Я человек общительный, у меня много друзей — со времен школы, гимназии, университета. Но когда я объявила о своем решении поменять сферу деятельности, не нашлось ни одного, кто сказал бы: «Класс, молодец!» Ни одного.

Помню, приехала моя любимая тетя, которая всегда относилась ко мне как к дочери. Я, полная надежд, говорю: «Я решила стать фотографом!» А она в ответ: «Я не верю, что ты на этом заработаешь даже $100».

Была у меня лучшая подруга, на тот момент она жила в Италии. Я позвонила и ей с жаждой услышать хоть какое-то одобрение. А она мне: «Да купи ты себе самую дешевую камеру, тебе ее на три месяца хватит — все равно ты этим заниматься не будешь».

Эти фразы меня не просто обижали, а словно резали ножом по живому. Они заставляли сомневаться в себе, в своем выборе, в своем праве на мечту.

Я шла вперед с одной-единственной мыслью: «А я все равно буду!»

Но по ночам, после того как укладывала детей, я плакала от обиды и одиночества. Я купила не просто камеру, для меня это был билет в новую жизнь. И расплачивалась я за него не только деньгами, но и нервами.

Режим выживания: дети и работа по ночам

Если бы кто-то заранее описал мне тот режим, в котором я прожила следующие шесть лет, я бы не поверила, что так можно. Сегодня с трудом понимаю, как у меня хватило на это сил. Но тогда другого выхода не было — только вперед.

Днем я была мамой троих детей: прогулки, готовка, уроки. Вечером, когда муж приходил с работы и занимался с ребятами, мой рабочий день только начинался. Я садилась за компьютер и обрабатывала фотографии до четырех, иногда до шести утра. Потом пару часов сна — и снова дети. Выходные? Что вы! На выходных были съемки.

Бывало, днем нужно было на пару часов уйти на съемку. Няню мы позволить себе не могли. Я звонила двоюродной сестре: «Можно я к тебе младших подкину?» Бежала, снимала, прибегала обратно. Это был настоящий марафон на износ. Я работала по двенадцати, а то и по четырнадцать-шестнадцать часов в день, от этого у меня даже начались проблемы со здоровьем, постоянно болела спина.

Я не выходила на семейные ужины, мне нужно было работать. Однажды я все же присоединилась к семье за столом, муж взял меня за руку и сказал: «Спасибо большое, что ты к нам пришла». Для вас это может звучать мило, а для меня это был удар под дых: я осознала, что стала гостьей в собственной семье и что они живут своей жизнью, а я в ней почти не участвую.

А когда мы встречались с моими родителями, я явно вызывала сильное раздражение моего отца: он хотел видеть меня руководителем банка и считал, что я не оправдала его ожиданий.

На одну платную съемку — пять бесплатных

С клиентами поначалу была абсолютная тишина. Я наивно разместила рекламу за $900 на одном портале-агрегаторе — а в ответ ноль откликов. Приходилось упрашивать симпатичных соседей: «Пожалуйста, давайте я вас бесплатно поснимаю, мне нужны работы для портфолио». А они в ответ: «Да-да-да, конечно… как-нибудь через пару лет». Еще вела страничку во «ВКонтакте».

Я быстро поняла, что мне безумно нравятся свадьбы. Случайно попала на одну с подружкой — и влюбилась в атмосферу. Но, чтобы меня начали приглашать, нужно было портфолио. Поэтому я работала бесплатно, предлагала свои услуги свадебным организаторам. Приходила, снимала, отдавала фото — лишь бы получить те самые заветные кадры для своего архива.

Помню одну из своих первых платных свадеб: молодожены отмечали ее в столовой троллейбусного депо. Никакой роскоши, никакой гламурной картинки, но для меня это был звездный час. Я не помню, сколько заработала, — наверное, $500. Но сумма мне была не так важна, главное — что заплатили за мое творчество.

Кажется, что это достаточно большие деньги за съемку, но на одну платную свадьбу у меня приходилось пять бесплатных съемок.

Никакой финансовой грамотности в тот момент у меня не было: получала деньги и тут же оплачивала ими кредит.

В этой бесконечной гонке, среди ночных обработок и детских игрушек, я как-то подхожу к столу, а на нем лежит картинка двух медведей, нарисованная детской рукой, и надпись «Заказываю свадьбу». Это мой ребенок так меня поддержал. Он видел, как я переживаю, и хотел мне помочь. В такие моменты я осознавала, ради чего я это все делала, и не могла сдаться.

За три года я вышла в топ свадебных фотографов, на тот момент мне было 33 года. Конечно, поначалу и коллеги не воспринимали меня серьезно: многие занимались этим десятилетия со студенческой скамьи, а тут какая-то взрослая женщина без опыта! К тому же 15 лет назад фотография была практически мужской сферой деятельности. За спиной шептались: «Кто она такая? С чего это она берет такие деньги?»

Я начала снимать дорогие, сложные проекты. Одна из первых моих фишек — съемки на яхте.

Это было невероятно сложно технически: качка, теснота, нужно было буквально «ползать раком», чтобы поймать кадр.

Но когда эти фотографии появлялись на сайте, они привлекали тех, кто хотел такую же нестандартную, яркую историю. Ко мне стали приходить клиенты, готовые платить за искусство, а не просто за «отснять свадьбу».

Моим главным козырем были не связи, а качество и абсолютная самоотдача. На каждой съемке я выкладывалась на 200%. И вот спустя три года сарафанное радио, которое сначала молчало, наконец-то заработало в мою пользу.

Случайный бизнес: как налоговая заставила открыть школу

Мой путь в бизнес начался не с гениальной идеи, увиденной во сне, и не с желания стать предпринимателем. Нет. Его мне подарила… налоговая инспекция. Иногда самые важные повороты в жизни случаются именно так — неожиданно и даже против твоей воли.

Все началось с того, что ко мне стали обращаться за советом. Я прошла сложный путь самоучки, перелопатила тонны информации и набила все возможные шишки. Другим девушкам, которые тоже хотели заниматься фотографией, было проще спросить у меня, чем искать ответы в интернете.

Я помогала и подсказывала, делала это бесплатно и задалась мыслью: а можно ли как-то монетизировать это?

Оказалось, что нельзя просто так работать репетитором, а нужно официально регистрироваться! Я пришла в налоговую, а мне там говорят: «Такой деятельности, как репетитор, нет. Есть фотошкола. Открывайте ИП».

Я стояла и думала: «Фотошкола? Но я же фотограф, а не педагог и уж тем более не директор школы!» Это было страшно, очень. Но деваться было некуда: или бросать все, или идти до конца. Я открыла ИП. И вот я индивидуальный предприниматель. А у ИП, даже если у него нет заказов, есть регулярные платежи, ФСЗН. Пришлось собирать первую группу.

Я смотрела на рынок и видела, что многие фотошколы тогда работали по принципу «Нарежем большой курс на маленькие кусочки — так выгоднее продавать». Придет человек на две практики, ничего не поймет, не почувствует камеру, и результат будет нулевой. Меня такой подход возмущал.

Я решила сделать наоборот: создать один большой, фундаментальный курс на два с половиной месяца, с пятью практиками, домашками, дипломной работой и поддержкой нескольких преподавателей. Чтобы человек вышел от нас действительно уверенным в себе и в своей технике.

Набрать первую группу было невероятно трудно. Я написала десяткам блогеров, платила по 30 рублей за пост — и тишина.

И тогда я позвонила Наде Мелешко, которая когда-то у меня училась (известная белорусская блогер, которая умерла от рака). У нас были теплые отношения. Я спросила: «Надя, можешь рассказать о моем курсе?» Она ответила: «Да, конечно. Но тогда ты снимешь фотосессию моей подруге».

Я согласилась. Она сделала пост — и за вечер у меня набралась полная группа, человек двадцать. Это было невероятно. Мы с мужем тогда ехали в машине, и я на ходу рассчитывала цену, чтобы хоть немного заработать, а не просто выйти в ноль. Кажется, это было около $200. Я до последнего боялась, что людям будет дорого и никто не придет.

С каждым потенциальным студентом я тогда лично предварительно встречалась в кафе, все рассказывала, отвечала на вопросы.

Мне говорили: «Да просто бери предоплату онлайн, и все!» А я не могла: как это так?

Человек будет платить, а я ему даже не рассказала, что его ждет. Это были мои наивные, «небизнесовые» подходы. Но, как выяснилось, именно они и помогли: люди чувствовали не бездушную продажу, а искреннюю заботу и доверие, и это стало нашим главным капиталом.

«Островок радости»: почему студенты плачут на защите дипломов

Когда я открыла фотошколу, думала, что буду просто учить людей настраивать камеру и выставлять свет. Но очень быстро поняла, что продаю не только знания, а веру в себя. Для многих наших студентов фотошкола стала не просто курсами, а местом силы, терапией и спасением.

Ко мне часто приходят женщины, переживающие переломные моменты: декрет, ощущение потери себя, развод, выгорание. Они пишут: «Ольга, я не приду на курс, у меня кризис, мне не до творчества». И я всегда отвечаю: «Именно сейчас самое время прийти, чтобы поддержать себя».

Мы создали в школе особую атмосферу, которую студенты называют «островком радости».

Я своим преподавателям вписала в обязанности: «Улыбайтесь студентам!»

Не потому, что мы американцы и это формальная улыбка, нет. Так мы снимаем главный страх людей — страх быть непонятым, оказаться неудачником, страх осуждения. Если преподаватели не улыбаются, то как студенты поймут, что здесь не страшно?

Наша методика преподавания — это не сухая теория, а постоянная поддержка. Я научила преподавателей технике «сэндвича»: начинаем с похвалы, потом мягко указываем на ошибки в формате «Если бы ты сделал так, было бы еще лучше» и заканчиваем снова на позитивной ноте. Разбор домашних работ — это не пять минут, а персональные видеоразборы для каждого. На это уходит плюс 30—40 часов к курсу, но оно того стоит.

Однажды на защите диплома произошло невероятное. У нас была студентка, которая весь курс вела себя агрессивно, после каждой практики писала гневные сообщения в общий чат. Мы каждый раз звонили ей, разбирались, в чем проблема. Это было очень истощающе, и мы с командой ждали конца курса с нетерпением.

И вот наступает последний день. Эта девушка встает и начинает плакать, а потом говорит: «У меня впервые в жизни было сообщество, где меня так принимали, где мне было так уютно и хорошо». Мы просто онемели.

Оказалось, вся ее агрессия была криком о помощи, неумением попросить поддержки.

И школа эту поддержку дала.

Еще была история женщины, которая пришла к нам после развода и потери мамы. Она сказала: «Вы не представляете, насколько меня это спасло». Именно тогда я окончательно поняла: мы не просто делаем фотошколу, а даем людям опору в жизни. И ради этого стоит работать.

Кстати, с моим отцом мы помирились после десяти лет холодной войны. Как-то вечером, когда я возвращалась с занятий, он встретил меня около подъезда. После этого случая он стал смотреть мои прямые эфиры и в один из дней взял меня за руку, посмотрел в глаза и сказал всего одно слово: «Молодец!»

Цифры и амбиции: 2 тыс. студентов и бренд «Фотография из Беларуси»

Когда-то я боялась назвать цену в $200 за свой первый курс, а сегодня наша школа — одна из крупнейших в Беларуси, и это не просто громкие слова. Если говорить о цифрах, то через нас прошло около 2 тыс. студентов. В год у нас учится около 100 человек, 7—9 полноценных наборов.

Наш главный курс стоит около $400. Я знаю, что это недешево, но я никогда не хотела быть дешевой, я хотела быть лучшей. И мы даем не просто основы, а сразу коммерческую составляющую. Люди это ценят и часто становятся нашими фанатами на всю жизнь.

Но дело не только в деньгах и масштабах. Недавно мы с командой сформулировали для себя новую, очень амбициозную миссию.

Я хочу, чтобы фотография из Беларуси стала международным брендом.

Знаете, когда говорят «белорусский трикотаж» или «белорусская косметика», то у многих возникает ассоциация с качеством. А вот такой устойчивой ассоциации со словами «белорусский фотограф» пока нет. Я знаю десятки наших выпускников и коллег, которые блестяще снимают в Москве, Питере, Дубае, Европе.

Я хочу, чтобы, когда берут фотографа из Беларуси на свадьбу в любой стране, это было знаком качества. Чтобы «белорусский фотограф» звучало так же гордо, как когда-то «белорусский трикотаж».

Мы уже видим, что наша география расширяется. К нам приезжали учиться очно из России, Азербайджана, Германии. Женщина из Питера пенсионного возраста специально приезжала на курс (правда, ей оказалось сложно ездить туда-сюда каждую неделю). А наши онлайн-курсы по обработке фотографий собирают студентов из Швейцарии, Англии, Германии.

Так что моя цель — это не просто растить школу. Я хочу вырастить целую плеяду фотографов, которые прославят нашу страну на международной арене. Чтобы белорусский взгляд на красоту, на эмоцию, на момент стал узнаваемым и востребованным во всем мире.

Планы на будущее: клуб, форум и большая семья

Школа для меня — это не конвейер по набору групп, а живой организм, и ему нужно расти. Самый частый вопрос, который я слышу от выпускников, прошедших все наши курсы, — «А что дальше?». Люди хотят оставаться частью этого сообщества, им нужна поддержка не только во время учебы, но и после. Ведь в творчестве всегда бывают шаги назад, моменты сомнений, и в одиночку их переживать тяжело.

Поэтому наша главная задача на ближайшее время — создать комьюнити для выпускников.

Я вижу его не как платную подписку с жесткой программой, а как уютный клуб по интересам. За чисто символические деньги мы будем проводить творческие встречи: смотреть и обсуждать фильмы о фотографах, устраивать небольшие воркшопы, просто общаться. Я уже пробовала делать прямые эфиры в Instagram и люди писали: «Ура, мы снова в этой атмосфере!»

Еще у нас в планах сделать большой форум для фотографов человек на 300, пригласить звезд — пару известных фотографов из Москвы и, конечно, наших, белорусских. На таком форуме обязательно будут лекции не только о творчестве, но и о продвижении. Для творческих людей это самая сложная тема — как продавать себя, как строить личный бренд.

Когда-то я начала одна, без поддержки. Теперь я хочу создать ту самую поддерживающую среду, которой мне так не хватало. Чтобы ни один талантливый человек не остался один на один со своими сомнениями. Чтобы наша белорусская фотографическая школа была не просто бизнесом, а большой и дружной семьей, которая растит новых звезд.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by