Около ста лет назад активно продвигалась идея, что Беларусь может стать Данией на востоке Европы. Большевики не имели в виду строительство фабрики Lego (бренда еще не существовало) — просто один нарком решил, что страны схожи по бедности земельных ресурсов, поэтому могут рассчитывать только на эффективное сельское хозяйство. Явление позже назвали «прищеповщиной».
Отец «прищеповщины» — Дмитрий Прищепов, сын бедного крестьянина из Крупского района. В семье было 11 детей. Отец батрачил, тем не менее сумел отправить сына вначале в церковноприходскую, потом в земскую школу, после которой молодой Прищепов сдал экзамен на учителя и год проработал по профессии. Для понимания: стать учителем для крестьянина тех лет было круче, чем теперь получить работу айтишника: это даже не одна, а скорее две ступеньки по социальной лестнице.
Потом Прищепова забрали на Первую мировую войну — там он (опять в ускоренном порядке) окончил курс в военном училище, получил звание и стал командиром роты.
Вскоре революционные идеи разрушили армейскую систему, солдаты стали выбирать командование — так Дмитрий Прищепов в 22 года стал командиром полка и довольно быстро сделал карьеру советского руководителя. Его подпись стоит под документом о передаче районов Витебской губернии БССР (вначале эта территория попала в состав РСФСР).
В 1924 году Прищепов был назначен замом, а потом и наркомом земледелия (министром сельского хозяйства) БССР. Тогда это значило гораздо больше, чем сейчас, так как 85% населения было сельским. Итак, министр в неполные 28 лет, с образованием по ускоренным программам, но с багажом советской работы после революции и одним годом учительства, опытом батрака и пастуха до революции.
Потом писали, что Дмитрий Прищепов вместе с крестьянами прямо боролся против продразверстки, но это вряд ли. Так он получил бы расстрельный приговор лет на 20 раньше. Однако не будем забегать вперед. В середине 1920-х Прищепов — один из руководителей БССР со своими идеями по развитию сельского хозяйства.
По мнению Прищепова, прежде всего нужен был свободный выбор землепользования и формы организации крестьянского труда. Желающие могут объединяться в колхозы, совхозы, коммуны — но можно выбрать и индивидуальный труд, выселиться на хутор, взять больше земли, развивать товарное хозяйство и кооперироваться с другими крестьянами по необходимости и желанию.
Прищепов признавал, что климат и почвы в Беларуси не годятся для эффективного производства зерна, не выдерживая конкуренции с южными регионами СССР. Потому он предлагал развивать животноводство и подстраивать под него полевые работы.
Следующий этап: новая техника, удобрения, а главное — изучение эффективных способов ведения хозяйства.
Развивать следует товарное производство, производить то, что можно поставить на рынок. По сути, это нэп в сельском хозяйстве.
Современное ему крестьянское производство Прищепов знал, считал отсталым и критиковал:
А дальше необычно. Советский нарком вместо российского опыта стал смотреть в противоположную сторону. Идея про «красную Данию» отсюда: «Дания бедная по природе, как и наша Беларусь, и так разбогатела от крестьянской промышленности, поэтому она нас так и интересует».
Прищепов ездил изучать сельское хозяйство в буржуазную Европу, а в 1927 году выпустил в республиканской прессе цикл статей под названием «Сельское хозяйство Дании и Восточной Пруссии по сравнению с белорусским» с расчетами и аналитикой.
Первая попытка коллективизации случилась еще 1919 году, в Белорусско-Литовской республике (было такое недолгое советское образование). Первые коммуны обычно создавали коммунистически настроенные бедняки на базе бывших помещичьих хозяйств. Получалось плохо. Советская власть поддерживала такие инициативы, однако были война и оккупация.
Активно передавать землю крестьянам начали после 1921 года, одновременно с началом нэпа. В пользовании крестьян оказалось значительно больше земли, чем до революции, но в два раза меньше, чем в среднем по СССР. Село все равно страдало от перенаселения, потому как производительность была низкой, хозяйство велось по старинке, как в прошлые века.
Кстати, белорусское сельское хозяйство изначально не было чисто зерновым, производили то, что лучше получалось, в том числе технические культуры. Животноводство, несмотря на бедность, было довольно развитым.
Однако товарное производство было низким — порядка 13—14%. Это значит, что крестьяне оставляли себе на пропитание 86—87% всего, что росло, доилось, шло на мясо, ткани и прочее.
Тем не менее в первые же годы после отмены военного коммунизма и принудительной конфискации зерна даже без особого развития материальной базы и со старыми технологиями сельское хозяйство стало быстро расти:
Появилась надежда на превращение «бедной болотисто-грустной Беларуси в новую Данию». В целом шло медленное развитие фермерства. Колхозы и совхозы имели производительность несколько ниже, чем у единоличников, хотя им уже активно помогало государство. Интересный момент: единоличник платил налог в 8 рублей с десятины, а колхоз — 2,5 рубля.
Гармония (а может, перемирие) между властью и единоличниками нарушилась в 1927 году, когда план заготовки зерна Беларусь выполнила только на 71%. Пишут, что план был явно завышен, что цены были невыгодными для крестьян, известно, что другие губернии тоже выполнили план примерно на те же 70%. Но позиции сторонников индивидуального и свободного крестьянского труда быстро слабели. Сталин провозгласил курс на коллективизацию.
Чтобы понять востребованность земельных реформ по образцу западного фермерства, вспомним еще одну интересную биографию. В Российской империи, в частности в ее белорусских губерниях, на рубеже XIX—XX веков работал датский и российский ученый Карл Андреас Кофод (Андрей Андреевич — он тут женился и дослужился до статского советника).
С 1901 года Андрей Андреевич служил в Могилеве оценщиком Дворянского банка, собирал информацию по землеустройству, в 1902 году издал монографию про крестьянские хутора, а потом еще массу научных работ, где утверждал эффективность фермерского хозяйства в сравнении с существовавшим тогда крестьянским общинным и помещичьим землепользованием. Кофод определил и описал сторонников и противников реформ. Вообще, он успел объездить изрядную часть Российской империи и Европы, был активным участником столыпинской реформы, организовывал крестьянам экскурсии в места с успешным фермерством (кстати, спрос на экскурсии был огромный).
В окрестностях Могилева Кофод «нашел то, чего еще недоставало… деревни, разверставшиеся по собственной инициативе крестьян». Разверстание — это, по современным понятиям, выделение постоянной земли под индивидуальное фермерство.
Кофод писал, что:
Все это к тому, что земельная реформа по принципам фермерства была не фантазией, но проверенной еще до революции практикой. Которая, однако, по многим причинам не развилась.
И еще. По результатам исследований Кофод утверждал, что успешная земельная реформа будет лучшей основой стабильного государственного строя.
Кстати, судьба Кофода, в отличие от советских энтузиастов (о них чуть ниже), сложилась благополучно: он отсидел в советской тюрьме всего несколько месяцев. Но благодаря тому, что вовремя вернулся в датское подданство, он стал дипломатом, занимался наукой и уехал из Советской России в 1930-е, когда советские ученые уже боялись общения с ним.
Первые итоги были обнадеживающими. Без принуждения и особых усилий власти к 1925 году примерно 25% крестьян Беларуси вели хозяйство на хуторах (речь только про восточную Беларусь, западная была в Польше).
С 1925 по 1929 год планировалось переселить на хутора еще 130 тыс. хозяйств. С обучением передовому сельскому хозяйству дела шли не так быстро, но подвижки были. Однако учтите: сельское хозяйство не фондовый рынок, здесь быстрых успехов не бывает.
А времени на развитие не оказалось. В 1929 году решение по коллективизации было окончательным, но еще не обнародованным. В БССР прибыла комиссия из Москвы, которая нашла, что деятельность Прищепова — это «насаждение кулацких единоличных хозяйств», «принудительная хуторизация» и «правый уклон».
Прищепова сняли, но пока только отправили на Полесье командовать опытным хозяйством. В 1930 году крестьянству объявили о сплошной коллективизации, а батрацкого сына Прищепова вместе со многими деятелями белорусской интеллигенции и представителями руководства арестовали. В список грехов перед советской властью добавился еще и национализм. На следствии Прищепов пытался повеситься, но неудачно. Он получил 10 лет, в 1939 году его освободили на полтора месяца, чтобы потом арестовать и приговорить к расстрелу. Однако, согласно официальной информации, до расстрела он не дожил, умерев по причине слабого сердца.
По второму расстрельному приговору Дмитрия Прищепова, как и прочих жертв большого террора, реабилитировал Верховный суд СССР, а по делу «Саюза вызвалення Беларусі» реабилитация состоялась только в 1988 году, уже в Верховном суде БССР
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. dm@onliner.by