Анкету я заполняла с сантиметровой лентой в руках: помимо уровня английского, нужно было указать еще и рост, размер одежды и параметры. Написала все честно: не хотелось, чтобы комиссия выгнала меня после первого же взгляда. И вот я на собеседовании. Его проводит авиакомпания «Победа» — это российский лоукостер, «дочка» Аэрофлота. Такой отбор в Минске она организовала впервые.

Кто может стать бортпроводником? Оказывается, есть несколько критериев — их нам озвучивают сразу:

• Нужен диплом о полном среднем образовании.
• Не должно быть татуировок на видимых частях тела (голова, шея, кисти рук).
• Нужно гражданство одной из четырех стран: Беларусь, Россия, Кыргызстан, Казахстан.

Еще есть медицинские ограничения, но состояние здоровья сегодня проверять не будут — это сделает медкомиссия в России, если я справлюсь с собеседованием и захочу строить карьеру в авиации. Следующий шаг — чуть больше месяца учебы в Москве. Пройду успешно — мы с авиакомпанией заключим трудовой договор на два с половиной года. Захочу бросить работу раньше — буду должна «Победе» деньги за свое обучение (чем позже передумаю, тем меньше платить).

Среди нас есть семеро парней, а всего кандидатов 36. Тем временем HR-специалисты Дарья и Анастасия знакомят нас с авиакомпанией и рассказывают матчасть про рейсы: они бывают эстафетные, разворотные и резервные. Первые — самые интересные: тут самолет, как эстафетная палочка, передается другому экипажу, а первый остается отдыхать в городе прибытия, и это как раз может быть выходной в Дубае или Сочи. Разворотные — это рейсы формата «туда-обратно» на одном самолете, и с такими будущим бортпроводникам предстоит работать чаще всего, их может быть даже несколько в день. Резервные рейсы — это когда ты находишься дома или в гостинице в режиме ожидания: тебе звонят из отдела планирования — отправляешься в путь. Для этого нужно жить не дальше чем за полтора часа езды от аэропорта. Уже после собеседования я смотрю на «Циане» стоимость жилья недалеко от Шереметьево: однушку можно найти в диапазоне 32—45 тыс. российских рублей (это 1160—1640 белорусских), двушки будут ближе к 50—65 тыс. (1820—2370). HR-специалисты рассказывают нам, что многие снимают жилье совместно: так и выгоднее, и веселее.

Время от времени Анастасия задает нам вопросы. Если в университетской аудитории ответом часто бывает тишина, то тут, наоборот, зал быстро отвечает: похоже, люди подготовились. Дарья начинает рассказывать про зарплату. Вилка начинается от 100 тыс. российских рублей (примерно 3646 белорусских), но финальная сумма у каждого будет своя и каждый месяц разная, она складывается из многих частей.

— Оклад — 14 тыс. российских рублей (это 510 белорусских) — выплачивается вам вне зависимости от того, сколько рейсов вы выполнили. Также есть надбавки в размере 20% за ночные рейсы. Самолеты зарабатывают деньги, когда летают, бортпроводники — тоже: один полетный час бортпроводника стоит 530 рублей (около 20 белорусских), — рассчитывает HR-специалист.

Кстати, полетным часом считается время от запуска до выключения двигателя. Еще есть надбавка за качество — ее можно потерять на некоторое время за проступки вроде «проспал рейс» или «оделся не по форме». Дарья говорит, что больше 90% ребят эту надбавку получают. Стаж работы в компании больше года добавляет к зарплате 7650 российских рублей (279 белорусских), а еще выгодно знать английский: если уровень выше Intermediate и он подтвержден сертификатом, это еще плюс 12 000 рублей в год (437 белорусских). Кроме того, бортпроводникам компенсируют такси и питание.

— Если налет составит 90 часов (а в летний период он именно такой), то ваша зарплата на старте будет почти 113 тыс. российских рублей (4120 белорусских), — ориентирует Дарья.

Еще есть премия за рейтинг — тут бортпроводников оценивают уже клиенты. Если он выше среднего, зарплата перешагивает порог в 120 тыс. российских рублей (4375 белорусских).

Карьеру можно строить вертикально и пройти путь до старшего бортпроводника, а еще есть горизонтальные ответвления: например, можно быть бортпроводником-визажистом и помогать стажерам приводить свой вид в идеальное состояние. Или стать бортпроводником-рекрутером — такой путь как раз выбрали Дарья и Анастасия: они экс-стюардессы, а сейчас отвечают за наем персонала.

Кто-то из соседнего ряда спрашивает про график. Оказывается, заранее зафиксировать разрешается четыре выходных в месяц, остальное расписание может двигаться. Все рейсы различаются по длительности, так что рабочая неделя может напоминать график и 6 через 1, и 2 через 2. Летом, кстати, работа более интенсивная, но и зарплата должна быть выше.

Вот мы и подобрались к отсеву. Скольких планируют нанять — это пока тайна. Нас просят разбиться на четверки, пообщаться и рассказать — но не о себе, а о конкуренте, причем так, чтобы комиссия захотела его нанять. Свою четверку я нахожу быстро: кооперируемся с одной девушкой и подбираем еще двух. Одна из четверок, кстати, полностью мужская.

Презентовать конкурента нужно возле доски по определенной схеме: рассказать и про татуировки, и про образование. Решаю не раскрывать карты раньше времени: по диплому я пиарщик и журналист, но сейчас использую только одну сторону профессиональной личины.

Возле доски одни конкурсанты немногословны и скромны, другие же работают на публику. Кто-то решается на креатив и «продает» конкурента:

«Летных документов у него нет, но это пока». Эту фразу потом подхватывают многие.

Меня тоже рекламируют: «Очень коммуникабельный человек, найдет подход к любому». И я рекламирую: моя соседка по команде приехала на собеседование из России, что здорово показывает мотивацию. Вообще, стоять перед аудиторией волнительно. У кого-то из зала во взгляде читается поддержка, у кого-то — фраза «Я твой соперник».

Когда участники рассказывают о себе, понимаю: я тут одна из самых старших. Мне 29 лет, большинству же ребят — от 20 до 25. Самой юной возможной стюардессе 17 — она спешит заверить HR-комиссию, что станет совершеннолетней к окончанию учебы.

Профессии и прошлый опыт разные: официанты, учителя, студенты, администраторы в спа и казино. Есть проводник поезда, экс-работница детсада, медсестра, бывший военный, а одна из девушек даже служила в армии. Летных документов, как и татуировок на лице, не оказывается ни у кого. Каждую выступившую четверку провожают аплодисментами. Теперь эйчарам нужно 15 минут посовещаться. Нас просят выйти из зала и сразу забрать с собой вещи. Эта просьба отрезвляет: для кого-то кастинг вот-вот закончится. Может, и для меня?

Четверть часа тянется медленно. Планирую пройти отбор настолько далеко, насколько это возможно, и только потом «расшифроваться». В замершем холле начинается движение: зовут обратно. Эйчары проговаривают: сегодняшнее «нет» — это не навсегда, у всех есть три месяца на то, чтобы проанализировать, что пошло не так, и попробовать снова. А потом перечисляют тех, кто сейчас остается для индивидуальных «собесов». Радуюсь первому названному имени: это девушка, которую комиссии представляла я. Дальше фамилии по алфавиту звучат тревожно, сюда хорошо бы подошла музыка из какого-нибудь блокбастера. «Ражкова!» Облегченно выдыхаю.

Начать индивидуальные собеседования комиссия решает с парней: их меньше. Мы же пока ждем в коридоре. Кто-то общается с возможными будущими коллегами, кто-то коротает время в телефоне. Одна из девушек листает конспект. Выходит первый отстрелявшийся — и его засыпают вопросами: «Ну как? Что спрашивали?» Вдруг что-то из самолетных терминов? Счастливчик рассказывает, что сами вопросы были простые, но на английском.

У кого-то из следующих конкурсантов спрашивали, почему они хотят работать именно в этой компании. Заготавливаю ответ-полуправду: я ведь уже работаю в другой, и даже больше — нахожусь на работе прямо сейчас. Очередь постепенно двигается, ожидание утомляет, и я иду пообщаться с теми, для кого собеседование уже позади.

Илья рассказывает, что раньше работал учителем физкультуры и тренером по футболу. Сюда пришел по совету подруги-бортпроводницы. В Москву переезжать готов, правда, его близкие про это пока не знают.

— Меня зовут Костя, мне 24 года. Я родом из Полоцка. Бо́льшую часть своей жизни работал военным, служил во внутренних войсках. Это уже мое третье собеседование, раньше не проходил этап с английским. Потом уехал в Германию работать водителем на грузовом автомобиле. Сейчас в отпуске, делаю визу и решил снова попробовать. В принципе, я думаю, что в этот раз все у меня должно получиться. Мы уже распланировали, куда полетим вместе, — кивает парень в сторону компании новых знакомых. Те смеются.

— А если не предложат эту работу, пойдешь собеседоваться четвертый раз?

— Это сложный вопрос. Наверное, нет, — улыбается молодой человек.

Ивану из этой же компании 20 лет, он учится на IT-курсах.

— Я окончил юридический колледж по специальности «Правоведение», работал около пяти месяцев в суде — прямо не моя профессия: очень много бумажной волокиты, много стресса.

— Как твои близкие относятся к переезду в Москву?

— Они пока не знают ни-че-го, — отвечает Иван с хитрой улыбкой. Если его сегодня не выберут, будет искать работу в IT — это план Б.

Вот и моя очередь. Сразу спрашивают уровень английского и предлагают немного на нем пообщаться. В этот момент вся нужная лексика выветривается из головы, и на вопрос «Каким должен быть идеальный бортпроводник?» я отвечаю не теми словами, которыми хотела бы, а теми, которые вспомнила. Переходим на русский, теперь мне нужно рассказать о конфликтных ситуациях на работе. Я все еще шифруюсь, поэтому журналистские истории держу при себе и вспоминаю случай с одной из первых работ.

Звучит новый вопрос: смогу ли я при четырехчасовой задержке рейса из-за непогоды подходить к каждому летящему и объяснять, в чем дело. На него отвечаю в таком ключе: буду объяснять людям, что хорошая погода нужна для нашей безопасности, и по возможности постараюсь предложить всем удобные условия ожидания. На вопрос, готова ли я переехать в Москву, лукавлю: «Да, рассматриваю такой вариант».

— Ты раньше бывала в Москве? — спрашивают в конце.

— Нет, не довелось, из российских городов была только в Пскове, — на этот раз отвечаю с предельной честностью.

Эйчары просят напомнить рост и уточняют, когда я смогу приступить к работе. Называю те же сроки, которые они сами говорили: начало августа. Напоследок меня фотографируют анфас и в профиль. Все заняло минут пять.

«Тебе нужно встретить 800 людей и не потерять огонек в глазах»

Мы снова ждем в холле отеля, многие уже раззнакомились и общаются по группам. Спустя час нас зовут в уже привычный зал. Парней сразу просят выйти (по ним решения еще нет, его обещают прислать на почту) и зачитывают список тех, кому сегодня готовы предложить работу. Л, М, С, Т — алфавит бежит, мою фамилию на этот раз не называют. Через три месяца я могу еще раз попробовать стать стюардессой, но, на самом деле, надеюсь в это время продолжать писать для Onlíner.

— У нас есть бортпроводники, которые не то что с третьего, но и с седьмого-восьмого раза проходили собеседования. Эти ребята анализируют, что делают не так, и очень здорово видеть их прогресс, — рассказывает Дарья из «Победы».

— Мы оцениваем комплекс разных критериев: и внешний вид, и психологическую устойчивость, потому что работа с людьми всегда очень сложная. Это все комплексно, поэтому я не могу дать какой-то обратной связи даже по вашей кандидатуре, — улыбается эйчар, когда я прошу меня покритиковать.

На вопрос, какому человеку идеально подойдет эта работа, девушка отвечает так:

— В первую очередь это коммуникабельный человек, который не боится нового, легко обучаемый, гибкий, стрессоустойчивый. В этой профессии нужно очень любить людей. У нас бывает по четыре рейса в день, тебе нужно встретить 800 людей и не потерять этот огонек в глазах.

Было ли такое, что человек после первого полета понял, что это не его? Дарья говорит, что за пять лет в компании такого не припоминает: обучение интенсивное и сложное, позволяет понять, хочется ли на такую работу. Например, на курсах бортпроводников учат работать с документами, решать конфликтные ситуации, оказывать первую помощь, принимать роды на борту, тушить пожары, эвакуироваться по аварийным трапам.

— Сегодня тут много юных ребят. А есть ли люди 30+, которые приходят на позицию бортпроводника?

— Поменять свою жизнь никогда не поздно. Люди постарше тоже приходят, у нас нет возрастных ограничений. Разве что есть ограничения в плане здоровья: бортпроводник летает, пока оно позволяет. Соответственно, если вы проходите медосмотры и хорошо себя чувствуете, можно летать.

В конференц-зале тем временем остаются победительницы конкурса — их примерно треть от всех участников. Атмосфера — как на последнем звонке: будущие стюардессы радуются, у них вот-вот начнется совсем новый этап в жизни, они молоды, и перед ними открыты все маршруты — сейчас еще и воздушные.

Одна из них — минчанка Вероника. Она только окончила школу, но уже успела поработать в McDonald’s. Сфера авиации всегда вдохновляла девушку: ее мама работала в аэропорту.

— Я сейчас в замешательстве, даже не знаю, может ли это быть реальностью, что жизнь так повернулась. Близкие знали про собеседование, поддерживали, и они очень обрадуются.

— Планируешь ли получить какое-то высшее образование?

— Об этом подумаю попозже. Я не отрицаю важность, но не сейчас. Возможно, это будет профессия переводчика или учителя начальных классов.

Лизе из Бобруйска 25, последние три года она проработала в отделе заботы о клиентах «Яндекса» и несколько лет мечтала об авиации. Правда, на собеседования не ходила: ее татуировки обычно оказывались под запретом в требованиях авиакомпаний, а тут девушка прошла по всем критериям. В этом году она оканчивает заочку экономического вуза.

— У меня есть много вариантов, которые хотелось бы осуществить в своей сфере, но они не настолько интересны, как авиация. Все-таки молодые годы даны для того, чтобы использовать их по максимуму. Пока есть запал, энергия, надо работать в таких активных профессиях.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by