Эпоха открытий

Как обычно, все стало возможным благодаря удивительному сочетанию человеческого любопытства и алчности. Европейцы еще с античных времен знали о богатствах Востока, даже преувеличивая их, что только усиливало желание ими обладать. Пряности, шелк, фарфор, драгоценности исправно поступали в Старый Свет сухопутными маршрутами, вот только они были долгими, опасными и проходили через такое количество посредников, что конечная стоимость этих столь желанных товаров становилась баснословной. Особенно это расстраивало страны, находившиеся дальше всего на западе континента, — Испанию и Португалию. Но к концу X века технический прогресс достиг такого уровня, а понимание шарообразности земли стало настолько общепринятым, что нашлось множество смельчаков, осмелившихся отправиться в путешествия в неизведанных прежде направлениях, чтобы найти альтернативный путь на Восток вообще и в мифические «Индии» в частности.

Для того чтобы торговля стала всемирной, необходимо было сначала сформировать относительно полное представление об этом мире во всей его совокупности. Для это потребовались три ключевые экспедиции, уложившиеся всего в 30 лет. В 1492 году Христофор Колумб открыл Америку, новую часть света. В 1498-м Васко да Гама обогнул Африку и достиг Индии. Наконец, в 1522 году Фернан Магеллан и его соратники совершили, сами того не желая, первое кругосветное плавание. Все — последователям этих величайших мореплавателей в истории человечества оставалось лишь продолжить закрывать белые пятна на картах планеты, но главное было уже сделано.

Сокровища «Богатой горы»

И Колумбом, и да Гамой, и Магелланом двигало простое желание проложить новые маршруты, по которым бы из Китая, Индии и с Островов пряностей в современной Индонезии в Европу можно было доставлять востребованную на ее рынке продукцию с высокой добавленной стоимостью. Если бы все ограничилось решением лишь этой задачи, ничего бы фактически не поменялось: те же товары шли бы оттуда же туда же, просто другими путями. Проблема заключалась в том, что в обратном направлении не отправлялось фактически ничего. Европа не могла предложить Азии ничего такого, чего бы там еще не было, за исключением, может быть, более совершенного оружия. А без взаимности поставок назвать торговлю глобальной сложно.

Вскоре такой востребованный на Востоке ресурс был очень быстро найден — и, что самое важное для глобальности, в новооткрытых Америках.

В январе 1545 года некий Диего де Уальпа бродил по горной гряде Потоси в Андах, где на высоте в 4,5 километра над уровнем моря искал некстати потерявшуюся ламу. В конце концов он вынужденно заночевал на склоне безымянной красной горы и в отблесках разведенного костра заметил странный блеск на земле. Это блестело серебро, и его было много — настолько, насколько испанцам можно было только надеяться. Гора получила название Серро-Рико («Богатая гора»), а у ее подножия возник город Потоси, население которого быстро выросло до 200 тыс. человек.

Сила ртути

Благодаря потерянной ламе Диего де Уальпа совершенно случайно открыл самый богатый источник серебра в истории человечества. В отдельные периоды до 80% всей добычи этого драгоценного металла в мире приходилось именно на Серро-Рико. Оценки объема ресурса, извлеченного из недр современной Боливии, разнятся, ведь точного учета испанцы не вели, но, если их усреднить, можно предположить, что с 1545 года и за следующие триста лет колонизаторы получили здесь около 100 тыс. тонн серебра. Это был фантастически счастливый билет, позволивший Испании из страны, в 1492 году только завершившей Реконкисту, превратиться в сверхдержаву, империю, претендовавшую на первенство в мире.

Этого бы не случилось, если бы не еще одно важное событие.

В 1565 году поступление серебра из рудника Серро-Рико резко сократилось: всего за 20 лет работ шахтеры истощили все быстроизвлекаемые запасы. К счастью, в 1554-м в Мексике Бартоломе де Медина представил на практике свой способ амальгамации серебра, позволивший обогащать руду, с которой прежде не знали, что делать, из-за относительно низкого содержания металла. Оказалось, что ртуть сначала связывает серебро в руде с образованием амальгамы, а затем из последней достаточно было вновь выпарить ртуть и в остатке получить нужный результат, который можно отправлять на монетный двор. Ртуть помогла не просто вновь нарастить добычу серебра в Потоси и в мексиканском Сакатекасе, втором главном источнике металла в Новом Свете, но и поставить новые рекорды.

Откуда спрос?

Теперь надо разобраться с вопросом востребованности серебра. В принципе, золото и в чуть меньшей степени серебро ценились всегда. Долгое время всеобщим было убеждение, что настоящие деньги должны обладать собственной внутренней стоимостью, то есть быть сделанными из драгоценных металлов. Но не в Китае, чья продукция интересовала Испанию в первую очередь. Там начиная с XI века, наоборот, распространились первые в мире бумажные деньги — цзяоцзы. Это были сертификаты, прообраз современных банкнот, ценность которых гарантировалась божественной властью императора. Долгое время купцам и обычному населению этого было достаточно. Тем более что цзяоцзы позволяли не таскать с собой мешки монет.

Однако у монополии на выпуск бумажных денег имелась и обратная сторона.

Эмиссионный центр (то есть император) не был ограничен имеющимися у него запасами того или иного металла. Соблазн поддаться искушению печатать неограниченное количество цзяоцзы для покрытия своих расходов оказался в итоге слишком велик. Результат очевиден любому человеку, заставшему распад СССР: гиперинфляция. Второй проблемой стало распространение подделок под настоящие цзяоцзы. В итоге Китай приходит к вынужденному решению отказаться от этого платежного средства и заменить его серебряной монетой. И все это как раз совпадает с началом массового производства такой монеты Испанией в своей Casa de la Moneda в Потоси.

Первая мировая валюта

В Китае в середине XVI века проживало около четверти всего мирового населения. Это была крупнейшая налогооблагаемая база в мире. И император начал требовать с подданных звонкое серебро для уплаты податей. Спрос на металл в стране резко вырос, а вместе с ним поднялись и цены на него. Они примерно в 2 раза превышали стоимость серебра в Европе, что делало поставки металла чрезвычайно выгодными для его производителей.

Этим сполна воспользовались две страны, как раз вышедшие на собственные пики добычи данного ресурса, — Испания и Япония.

Япония поставляла на китайский рынок серебро в основном в слитках, а вот Испания наладила на своих монетных дворах в Новом Свете чеканку стандартизированной монеты диаметром 38 миллиметров и весом 25,563 грамма. Она известна под разным названиями: испанский серебряный доллар, пиастр, песо, а в английском языке еще и как piece of eight — восьмерик, из-за своей способности при необходимости делиться на две, четыре и даже восемь частей.

Монету украшало изображение перевитых лентой Геркулесовых столбов — высот, обрамляющих вход в Гибралтарский пролив. Считается, что именно этот символ затем стал источником появления известного обозначения $. Изначально вертикальных черт в нем было две. Как бы то ни было, из-за строго соблюдаемого стандарта производства и высокого качества серебра песо быстро прославился по всему миру как платежное средство. По сути, он превратился в первую международную валюту, одинаково охотно принимаемую к оплате на рынках Гаваны, Севильи, Стамбула, Дели, Зайтуна. Даже в США песо оставался законным платежным средством вплоть до 1857 года.

Серебряный флот

С удовольствием принимал такую монету и Китай. Правда, сперва ее необходимо было туда доставить. Для этого существовало сразу несколько способов. Одним из них был трансатлантический маршрут. Ежегодно два флота отправлялись из испанских портов (Севильи и Кадиса) в направлении Нового Света — эскадры тяжелогруженных галеонов (всего обычно около 50 судов) под охраной военных кораблей, защищавших их от пиратских нападений. На их борту были европейские товары, производство которых пока не освоили в колониях: баскское железо и изделия из него, ткани Кастилии и Фландрии, андалусийское вино и оливковое масло и, конечно, стратегически важная для производства серебра ртуть из шахт Альмадена и Идрии — двух единственных известных тогда месторождений.

Прибыв в Гавану, флоты разделялись.

Часть кораблей шла в мексиканский Веракрус, другая — в колумбийскую Картахену. Там галеоны разгружались, после чего трюмы вновь заполняли, но уже ценностями Нового Света. В Картахене это было серебро Потоси, золото и изумруды Колумбии, в Веракрусе — серебро Сакатекаса, но и азиатские сокровища: шелк, фарфор, пряности и кошениль, экзотические насекомые, из которых получали карминовый краситель. Но откуда же эти восточные редкости вдруг оказались в Мексике? У Серебряного флота существовал тихоокеанский эквивалент.

Манильские галеоны

В то же самое время, когда испанские галеоны пересекали Атлантику, такие же корабли шли через Тихий океан. В Веракрус азиатский экспорт попадал благодаря караванам мулов из Акапулько, главного испанского порта на западном побережье Мексики. А туда их привозили манильские галеоны — как понятно из названия, с центральной торговой базы испанской колониальной империи на Филиппинах. В Манилу из Акапулько в первую очередь везли то же серебро, где его перегружали на китайские джонки, шедшие далее в дельту Жемчужной реки. В столице Филиппин с ее 30-тысячной купеческой диаспорой из Поднебесной и происходил основной обмен серебра на люксовую по европейским меркам продукцию китайских ремесленников.

Кроме того, часть американского серебра попадала в Китай и через Европу, по традиционному сухопутному пути по Ближнему Востоку, Персии и Индии, оседая по дороге на пышных восточных базарах этих регионов. Еще одна часть шла самым опасным путем — через мыс Доброй Надежды, в обход Африки. Основную угрозу здесь представляли враждебные испанцам голландские корабли.

Вот так острая потребность Китая в серебре с одной стороны и щедрое его испанское предложение с другой запустили трансокеанские торговые маршруты, связавшие между собой Америку, Европу, Южную Азию, Ближний, Средний и Дальний Восток.

Революция цен

Оценки количества серебра, перемещенного за 300 лет существования испанских колоний, известны своей спекулятивностью. Например, исследователь Тимоти Уолтон считает, что в общей сложности на монетных дворах Нового Света произвели 4 млрд серебряных песо (весом 25 с небольшим граммов металла каждое). Из них 2,5 млрд отправилось на Серебряном флоте в Европу. Оттуда 500 млн перевезли в Азию. Еще 650 млн песо ушли в Азию манильскими галеонами.

Общая современная стоимость всего серебра, добытого в американских шахтах, оценивается тем же автором в $720 млрд.

Надо понимать, что перемещение такого объема ценностей, изъятых из недр новой части света, стимулировало движение и других товаров в самых разнообразных направлениях. Был у этого процесса и еще один побочный эффект: появление на рынке такого количества драгоценного металла вызвало падение его стоимости, что, в свою очередь, привело к так называемой революции цен — повышению стоимости всего. Только к концу XVI века товарные цены выросли в 2,5—4 раза. Мореплаватели эпохи Великих географических открытий очень удивились бы тому, к каким неожиданным последствиям приведут их походы. Гонка за специями и новыми колониями закончилась коренной перестройкой всей мировой экономики.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by