Автомобили давно извели конюхов, ксероксы вытеснили машинисток, а теперь рабочим местам угрожают нейросети. Некоторые эксперты призывают поставить на паузу дальнейшее обучение искусственного интеллекта и оценить риски. 200 лет назад другие люди тоже боролись с машинами, чтобы не потерять работу, а вышло как раз наоборот. Сегодня, 1 мая, в День труда, рассказываем о луддитах, выступавших против машин, об интересных моментах противостояния машинного и человеческого труда и его последствиях.
Луддиты были против внедрения машин, а именно механизации ткацкого производства. Пик луддизма пришелся на период с 1811 по 1817 год. Как раз в это время Англия переживала трудный экономический период, Наполеоновские войны тормозили международную торговлю. Случилась Континентальная блокада, когда Европой правил Наполеон, Британия — морями и торговля между частями света многократно затруднилась.
И в этот же период в Англии происходила индустриализация, замена ручного труда машинным. Развитие промышленности приводило к созданию новых рабочих мест, но в то же время многие традиционные профессии, такие как ткачи и швеи, оказались под угрозой. Но исчезать они не хотели — принялись уничтожать машины и даже взялись за оружие.
Первыми и главными луддитами были ткачи.
До промышленной революции английские ткачи трудились, можно считать, на удаленке — вручную на домашних станках выполняли заказы для оптовых торговцев. Работа хорошо оплачивалась, они имели определенный уровень независимости, так как могли выбирать заказы и работать в удобное время. Так продолжалось несколько поколений.
Мастерство ткачей выросло, они оказались сравнительно зажиточными, чуть более образованными и даже привилегированными членами местного общества. Но некоторые из оптовых торговцев тканями разбогатели и открыли первые мануфактуры. Так появился прообраз современной фабрики с рядами станков, централизованным снабжением и сбытом, установленным рабочим днем. Работниками мануфактур становились обедневшие ткачи и посторонние люди без опыта и мастерства.
А потом началась индустриализация. Фабриканты внедряли станки, производительность увеличивалась в 2, 3, 10 и даже 30 раз.
Качество, правда, не росло, но падала цена. И все это проявилось особенно остро как раз в описанный выше период Наполеоновских войн. Ткачи-одиночки массово теряли доход.
Некоторые могли пойти на фабрики на условиях гораздо хуже тех, что были на удаленке. А еще новые механизмы обрушили цены на ткань, и это, в свою очередь, уменьшило зарплату рабочих. Тем, кто не желал устраиваться на фабрики, грозили работные дома — полузакрытые заведения для бродяг и тунеядцев с очень тяжелой работой и малой зарплатой.
Важный момент: фабричная продукция была в целом хуже, чем у свободных одиночек, но дешевле. Поэтому до определенного времени кустари и мануфактуры конкурировали. Не находите аналогий с продуктом нейросетей?
Свободные ткачи того времени, как правило, имели определенный уровень образования и навыки организации, что делало их способными к целенаправленной совместной деятельности.
Термин «луддизм» происходит от полулегендарного Неда Лудда, то ли ткача, то ли представителя другой профессии, который якобы уничтожил два ткацких станка. Это случилось еще в конце 18-го века, и настоящие причины конфликта толком не известны. Кто-то считает Лудда сознательным борцом за права простых трудящихся; кто-то подозревает, что это был обычный пьяница и скандалист; кто-то вообще сомневается в реальности этого человека. Но этого от Неда Лудда и не требовалось, для протестовавших он был символом.
Первые случаи уничтожения фабричного оборудования отмечены в Ноттингеме и Шеффилде в конце 1760-х годов. Во второй половине 18-го века стихийные выступления распространились на Ланкашир, Уилтшир и ряд других графств. Потом было еще много нападений, разрушений, сожженных фабрик, ограблений и даже убийства.
Часть нападений предварялась угрозами и шантажом — лидеры луддитов отправляли письма владельцам фабрик, в которых требовали отказаться от использования машин и угрожали последствиями в случае отказа.
Были случаи, когда луддиты атаковали и убивали фабричных рабочих, которые считались изменниками и предателями общих интересов.
Они разрушали станки, наносили удары по ткацким фабрикам и убивали инженеров, которые разрабатывали новые технологии. Чаще нападали ночью, иногда грабили разрушенные фабрики, чтобы продать части машин и ткани на черном рынке.
В 1811—1813 годах движение приобрело более организованный характер. Они объединялись в небольшие группы с иерархией, правилами, клятвами верности и прочими атрибутами тайного общества. Луддиты скрывались под масками, делали тайные и хорошо защищенные схроны.
Движение было массовым, но точное количество его участников определить сложно. Некоторые источники пишут, что в пиковые моменты число луддитов доходило до 10 тысяч. Но не все его сторонники были готовы принимать участие в актах насилия и разрушения. Движение часто поддерживали другие рабочие и местное население, неоднократно устраивавшие массовые протесты.
С луддитами активно боролись. Их первыми противниками стали владельцы фабрик. Они начали объединяться, вооружаться, нанимать охрану для фабрик и штрейкбрехеров для работы на механизированных станках.
Луддиты доставляли проблемы властям. Потому что выступали источником беспорядков и вредили промышленной буржуазии, а это источник дохода бюджетов всех уровней. С луддитами по приказу непосредственно боролись суды и войска.
Чтоб представить, как внешнее влияние изменило сельскую глубинку, вот некоторые события в британском Йоркшире. В других графствах происходило примерно то же, но не везде так жестко.
Несмотря на агрессивную тактику, луддиты не стремились к установлению нового порядка в обществе, в основном боролись за сохранение своих рабочих мест и справедливую оплату труда. Их действия были направлены на уничтожение машин и механизмов, а не на убийство людей. Число убитых луддитами за все годы исчисляется десятками, войска и суды уничтожили и казнили заметно больше противников машин.
Последние крупные выступления луддитов относятся к 1816—1820 годам, в конце концов они проиграли.
С одной стороны, работала репрессивная политика британских властей. Лидеров и особо дерзких казнили, еще больше людей выслали в Австралию, где их ожидал тяжелый ручной труд безо всякой механизации.
С другой стороны, в Британии появляются легальные организации, защищающие работников. Принимают законы в их пользу. Ограничивают детский труд. Законы начинают контролировать условия труда и минимальные заработки.
Механизация ткацкого производства в Британии имела продолжение в индийских колониях, и весьма трагическое.
Ткачество было одним из древнейших и наиболее развитых ремесел в Индии. Местные ткани славились качеством, они веками экспортировались в разные страны мира и приносили солидный доход индийским ткачам и купцам. Однако с приходом британского колониального господства в 18—19-м веках положение ткачей резко ухудшилось.
Британцы ввели экспортные налоги на индийские ткани и в то же время стали завозить в Индию дешевые фабричные ткани из Англии. В 1818 году построили первую ткацкую фабрику на западном побережье Индии.
Новые материалы были дешевле, хуже лучших образцов, но сопоставимы по качеству с остальными.
Уже в 1819 году появилась информация о самоубийствах тех, кто терял работу. Многие ткачи пошли работать на фабрики, чтобы прокормить свои семьи. Но даже там низкие зарплаты не были гарантированы, технологии быстро менялись, работников сокращали.
А других занятий для них не было. Потому как ткачество в Индии было наследственным занятием касты чамаров. Эти люди просто не могли заняться чем-то другим. Им не находилось другого места в кастовом обществе, где, с одной стороны, были бедность и угнетение, с другой — даже метельщику по праву рождения гарантировалось рабочее место.
В Индии несколько раз повторялся массовый голод с миллионами жертв. Особенно пострадали ткачи, к конкуренции у них добавилась новая проблема: английские компании вывозили хлопок за рубеж вместо того, чтобы оставить достаточное его количество для местных.
По данным британского статистика Уильяма Дигби, в 1813-м в Индии было около 2,5 миллиона ткачей, а к 1834 году их осталось только 250 тысяч. Многие ткачи страдали от голода и болезней.
Например, в 1829—1830 годах от голода умерло около 100 тысяч ткачей в провинции Бихар; в 1849—1850 годах — около 800 тысяч человек в провинции Бомбей. В 1857-м многие ткачи присоединились к Восстанию сипаев и погибли вместе с другими повстанцами. В 1866-м голод стал причиной смерти около миллиона человек в провинции Орисса.
Но надо заметить, что британские власти совсем не желали гибели индийских ремесленников.
Во второй половине 19-го века принимались некоторые законы по защите индийских ткачей в условиях конкуренции с английскими фабрикантами. В 1861 году ввели таможенные пошлины в 10% на импорт английских тканей в Индию. В 1875-м пошлину повысили до 20%, а в 1894-м — до 25%. Индийским ткачам стало легче, они даже вернули часть рынка. Но их осталось слишком мало, и не решалась главная проблема: промышленные товары все равно были гораздо дешевле кустарных.
Дальше были десятилетия борьбы. Но не с машинами, а за права работников. Общество услышало проблемы противников механизации и трудящихся вообще. Во многом именно луддиты стали прообразом рабочих и социалистических движений. Борьба с машинами превращается в организованную борьбу за права трудящихся.
Ночные нападения трансформируются в открытые демонстрации вроде первомайской, вначале расстрелянной полицией, а потом распространившейся по миру.
Сейчас много пишут про неолуддизм. Но это не массовое рабочее движение, а увлечение немногих интеллектуалов, как правило гуманитариев левого толка, никаким производством не занимающихся. Близки неолуддизму радикальные экологические движения, доходящие иногда до экологического терроризма. Но у пролетариата, которого теперь не так уж много, и вообще у трудящихся реальных производств эти идеи, кажется, особого сочувствия не вызывают.
Могла ли история сложиться иначе? Безусловно, могла, и в большинстве случаев все так и происходило. Технологическая безработица, когда машины отнимали у людей работу, случалась еще не раз. Но каждый виток развития технологий порождал новые профессии, еще более высокооплачиваемые. Английским и индийским ткачам не хватало ресурсов, образования и общественных возможностей, чтобы освоить новые занятия.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by