Производство, где из старых батарей, рельсов и металлолома делают трубы для нефтегазопроводов, детали автомобилей, металлокорд для шин и еще кучу всего, работает круглосуточно. В его сердце — раскаленные печи, рев кранов и люди, которые день за днем варят сталь. Мы отправились на Белорусский металлургический завод, чтобы провести смену с современным сталеваром и узнать, сколько они зарабатывают, как не сгорают на работе — в прямом и переносном смыслах — и что делать, если искры летят прямо за воротник.
Этим материалом мы продолжаем цикл «Настоящая работа», в котором рассказываем о жизни и буднях сотрудников крупных белорусских предприятий. Первым нашим героем стал шахтер из Солигорска. Ну а в сегодняшнем тексте речь пойдет про сталевара из Жлобина.
Завод строили тогда, когда словосочетания «австрийский подрядчик» и «итальянская техника» удивляли примерно так же, как мысль о том, что питьевую воду будут продавать в бутылках. С 1983 по 1985 год при строительстве БМЗ вынули больше 5 млн тонн грунта, залили 350 тыс. тонн бетона и пригласили свыше 3,5 тыс. специалистов из 16 стран. Масштабы, считай, как у Олимпиады.
Сегодня БМЗ — крупнейший экспортер, налогоплательщик и один из тех редких гигантов, чья работа не останавливается ни на минуту. А еще он приносит порядка 15% всей валютной выручки, поступающей в страну. Продукция идет на стройки, в автопром, в шины и даже в космические шаттлы — в честь такого достижения именем Белорусского металлургического завода назвали звезду в созвездии Орион. Говорят, ее видно в телескоп, правда, если знаешь, куда смотреть.
Звезд, возможно, и не было бы, если бы не те люди, которые здесь работают. Один из них — сталевар Роман Стеценко, обычный 33-летний парень, который знает, как держать под контролем температуру в полторы тысячи градусов и тонны расплавленного металла. Мы приехали на предприятие, чтобы своими глазами увидеть, как из лома рождаются реки стали.
Роман — сталевар с 12-летним стажем, работает в электросталеплавильном цеху №1. Пришел на завод по стопам отца, а теперь трудится бок о бок с братом. За одну смену может выплавить до 1500 тонн стали и утверждает, что к жаре, шуму и искрам уже привык, а вот к ночным сменам — нет.
— Как попал на завод? После десятого класса надо было куда-то поступать. У нас в Жлобине есть металлургический техникум, и почти все местные знают, что после него на БМЗ распределяют без проблем. Профессия сталевара у нас в городе считается хорошо оплачиваемой, так что выбор был очевидный. Правда, насколько она тяжелая, я тогда еще не понимал. Но потом втянулся, привык. Думаю, сделал правильный выбор.
Сначала отучился на разливщика, получил корочки, но мест в сталеплавильном цеху не было — временно устроили на канатку (цех, где из стальной проволоки делают тросы и канаты для строительства, техники и промышленности. — Прим. Onlíner) — туда же, где работал мой отец. Через полгода меня позвали в стальцех, уже по специальности. Я, конечно, сразу согласился.
Помню, только пришел — пламя, жара, шум. Сталевар на тебя покрикивает, скажем так, кидает в самое пекло, потому что ты пока неопытен, он тебя настраивает на рабочий лад. Первое время даже снилось, как мне старший кричал: «Бросай! Бросай!» — просыпался в холодном поту, вздрагивал по ночам. Но ко всему привыкаешь. Работа тяжелая, да, но она затягивает, особенно когда понимаешь, насколько это важное дело и какие объемы тут идут: за час 100 тонн стали. Это впечатляет.
Территория предприятия занимает около 250 гектаров — некоторые белорусские агрогородки будут поменьше. Чтобы пройти пешком от одного края до другого, понадобиться не меньше часа пути. Неудивительно, что по внутренним дорогам здесь перемещаются на транспорте. Внутри своя инфраструктура: несколько столовых, медпункт, автопарк, магазины и даже заправка.
— Масштабы завода, конечно, огромные. Когда я только пришел, это поражало. Здесь работает очень много людей. Точных цифр я не скажу, но, насколько знаю, около 12 тыс., а с подрядчиками и временными, может, и под 20 тыс. выходит. Население Жлобина — что-то около 80 тыс., то есть каждый третий так или иначе связан с заводом. У нас, бывает, прям целыми семьями работают.
Коллектив… Ну, все зависит от людей. Бывают тяжелые смены, когда все уставшие, на нервах, можно и поругаться. Но потом все вышли за проходную, сели в один автобус, поехали вместе домой — и забыли о конфликте. Главное, чтобы нормальные люди были, тогда и работа пойдет.
— Говорят, в сталеплавильном цеху работают одни суровые мужики, прямо глыбы, а не люди. Это правда или миф?
— Ну, нет такого, что прям одни суровые мужики работают. Раньше, возможно, да — когда было старшее поколение, вот эти первые мужики, которые пришли на запуск печей с самого открытия завода. Вот они дядьки, да, самые суровые. Сейчас же коллектив меняется, молодежи все больше. Кто после колледжа приходит, кто через студотряд. Учим, подсказываем. Кто не выдерживает, тот сам уходит, а если остался, значит, свой человек.
— А женщины в сталеплавильном цеху вообще бывают или это сугубо мужская территория?
— В работе на печах мужской коллектив, но это именно на печах. На пульте со мной работает пультовщица, помогает мне: и с документами, и по процессу — все четко. Без нее было бы гораздо сложнее. Так что женщины в цеху есть, и выкладываются они не меньше.
Работа на печи — это не про карьеру в кабинетах с кондиционером. Роман пришел на завод сразу после техникума, начинал с азов и постепенно дорос до самого высокого разряда — седьмого. Дальше — путь к старшему плавильщику или бригадиру. Перспектива есть: можно осваивать смежные участки, переходить на внепечную обработку или учиться руководить процессом уже с другого уровня.
— Работа на заводе — это точно не исключительно ради денег. Ты приходишь и работаешь конкретно руками, ногами и подвергаешься нагрузкам. Мои задачи как сталевара — контроль плавки перед компьютером, контроль подручных, замер температуры, выпуск стали из печи и дальнейшая передача металла на внепечную обработку.
С каждым годом у нас повышается разряд и, собственно, растет зарплата. Сейчас она выше средней по городу. Мне на жизнь хватает: машина есть, квартира есть, жена, ребенок — все довольны. В Жлобине легко понять, когда на БМЗ день зарплаты: на рынке в эти дни не протолкнуться.
Еще у меня увеличенный отпуск — около 46 дней. Работаю по так называемой «горячей сетке», что позволяет выйти на пенсию на 10 лет раньше.
Смены у нашего героя, как говорят, идут по кругу: день, ночь, отсыпной, выходной. Каждая смена — по 12 часов, и неважно, лето на дворе или зима, праздник или будний день.
Все ваши старые стиральные машины, холодильники, списанные трубы, гнутые арматуры и распиленные гаражи рано или поздно оказываются здесь, на территории БМЗ. Завод перерабатывает 100% металлолома, собираемого по всей Беларуси, и еще часть завозит из России.
Металл сортируют, проверяют, измельчают и уже в виде лома загружают в огромные корзины. Сама корзина весит порядка 40 тонн и вмешает в себя еще около 60 тонн. Их на специальных платформах — скраповозах — доставляют прямо к электропечам.
— Металл у нас различного качества, различного состава. Он сортируется очень качественно, но, конечно, случаются всякие непредвиденные ситуации, когда, например, в печь попадают снаряды или газовые баллоны. Хоть и очень редко, однако всегда есть шанс того, что во время плавки может произойти взрыв. Тут главное, чтобы люди не пострадали, а металл мы как-нибудь соскребем, высверлим и отправим обратно в печь.
— Не страшно работать, понимая, что может произойти такое?
— Страшно, конечно, но это определенным образом закаляет. После таких случаев уже на многое в жизни реагируешь спокойнее.
Дальше краном под звуки сирены поднимают корзину с ломом и опрокидывают ее в печь. Полная загрузка печи — около 120 тонн.
Металл плавят, используя электрическую дугу. Сверху в печь опускаются три гигантских графитовых электрода. Они похожи на стержни для карандашей длиной по 7,5 метра и диаметром 60 сантиметров. Между электродами и металлом возникает дуга, температура которой превышает 3000 градусов, а сам расплав прогревается до 1650—1700.
Цифра в 30 мегаватт на пульте — это не предел. Роман говорит, что сама плавка тянет на все 42 — этого хватило бы, чтобы месяц питать несколько многоэтажек.
— С пульта мы управляем всей плавкой: там и температура, и наклон печи, и электроды. Джойстиком можно повернуть печь как хочешь, чтобы, скажем, «взболтать» металл или слить его. Все управляется автоматикой. Если вдруг вырубится электричество, сразу включается резервное питание.
Прежде чем выпустить жидкий металл, рабочие вручную засыпают сливной желоб песком — своего рода «пробкой», которую потом пробивают. Чтобы сталь получилась такой, как надо, в расплав добавляют кремний, марганец, алюминий — у каждого рецепта свой набор. Хотите арматуру — будет один состав, нужен металлокорд — уже другой. Почти как в кулинарии.
Если сталевар ошибся с пропорциями, десятки тонн улетают в брак. А там начинай все по новой.
Один из самых горячих моментов — когда нужно снять пробу расплава. Рабочий подходит с длинной штангой, на конце которой находится пробоотборник. До металла — чуть больше метра-двух, температура — под 1700 градусов. Щиток, светофильтр, спецовка, каска обязательны, но все равно припекает так, что пот льет ручьем.
— Жар такой, что кажется, будто в баню в валенках и шубе зашел. Лицо печет, пот натурально льется. При выплавке стали всегда происходит выброс искр — как горячего металла, так и шлака. Конечно, не избежать попадания, например, на воротник.
На все уходит примерно 50 минут, после чего жидкий металл сливают и отправляют на следующую стадию — доводку и разливку. Но это уже совсем другая история.
— У нас есть традиция: когда на работу приходит новичок, часть первой пробы металла он не заносит, скажем, на химанализ, а оставляет себе — как бы на память.
Пару слов про технику безопасности — тут с ней не шутят. Не надел очки — лишился премии, прошел в цех через широкие ворота вместо узкой двери — снова минус, посмотрел на жидкий металл без светофильтра — аналогично, покурил в неположенном месте… Пожалуй, хватит, вы и так все поняли.
— Производство тут не прощает рассеянности: задумался и оказался под краном — считай, второй раз так уже не сделаешь. Ничего лучше рубля не мотивирует соблюдать дисциплину, хотя таблички про опасность висят на каждом шагу, и везде по делу. Говорят, многие новички бросают курить уже в первый месяц. Я и сам так бросил — просто потому, что штрафы убедительные.
— Что самое сложное в твоей работе?
— Самое сложное — это условия труда: температуры, запыленность, вибрации, очень громкая печь. Хотя мы используем средства индивидуальной защиты: спецодежду, беруши, термостойкую обувь и так далее, — но даже они не спасают от всего.
Главное в работе — выспаться перед сменой. Тут без нормального отдыха ни в голове, ни в руках нужной реакции не будет.
— Двенадцать лет на одном заводе, нелегкие условия труда, два через два… Как тебе удается не выгорать от всего этого?
— Чтобы не надоело и не выгорать на рабочем месте, надо менять участки. Например, год поработал на одном месте, потом попросился на другое. Разные функции, разные действия — так ты не зацикливаешься на одном и том же. Еще помогают простые вещи: выспаться как следует, встретится посидеть с друзьями, сходить в баню или выбраться на рыбалку.
Роман не любит громких слов, он просто делает свою работу, как и тысячи других заводчан. Говорит, если подходить к делу с холодной головой, то и горячий цех окажется по плечу. Тогда и плавка удастся, и премия будет цела, и прическа не пострадает.
С новыми партнерами бонусной программы копите баллы быстрее:
• «Три цены» — магазины низких цен (до 6%).
• Sushi house — заведения и доставка блюд японской и паназиатской кухни (до 10%).
• Fusion sushi — доставка суши (до 10 %).
• 21vek — онлайн-гипермаркет (до 8%).
Всех партнеров программы и условия начисления баллов ищите здесь.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by